 продолжение своего выступления, Андрей Бусыгин сообщил музейному сообществу и о других проблемах, с которыми приходилось сталкиваться в процессе работы над законопроектом после привлечения к нему Министерства культуры: "Что бы мы очень хотели со своей стороны – об этом, в частности, просило и музейное сообщество, - но, что не вошло в законопроект, так это список. Мы очень хотели приложить к законопроекту список объектов культурного наследия, которые ни в коем случае не могут быть переданы Русской православной церкви. Это, так сказать, "особоценники" – такие объекты, как Московский Кремль, например. У нас в Рязани – особо ценный объект, у нас Новодевичий монастырь - особо ценный объект и, исходя из факта, что эта передача уже в процессе, в настоящее время делать такой список, ну как-то нелогично. Хотя, честно говоря, очень хотелось бы
В настоящее время законопроект будет внесен в правительство без этого списка. Он не предусмотрен. Я думаю, что в соответствии с протокольным поручением, которое вышло после совещания у вице-премьера Жукова от 28 мая, проект будет в самое ближайшее время передан в правительство, а правительство будет принимать меры по передаче его в Государственную Думу. Она будет его рассматривать и примет, видимо, в первом чтении, хотя я не знаю, состоится это осенью или до завершения весенней сессии. Но между первым и вторым чтениями будет возможность самой широкой общественности с этим законопроектом ознакомиться, провести его обсуждение, на это нацелен и Комитет по культуре государственной Думы".
Из слов замминистра можно было сделать заключение, также, и о том, что правительство совсем не скрывает своей заинтересованности в скорейшем принятии закона. По словам Бусыгина, Министерство культуры настаивало на том, чтобы в случае принятия закона, он вступал в силу с января 2011 года, чтобы оставалось хотя бы какое-то время для его дополнительного обсуждения. Однако, правительство жестко настояло на пункте о вступлении закона в силу по истечении 10 дней с момента его принятия.
Присутствующие задали Бусыгину несколько вопросов с уточненим некоторых деталей его выступления. Затем к заместителю министра с просьбой о разъяснении обратилась сотрудница Угличского государственного историко-архитектурного и художественного музея Светлана Кистенева:
"Наш музей расположен в кремле, существует с 1892 года и речь идет о его передаче церкви, - обозначила тему Кистенева. - Полтора года назад вышло решение правительства РФ за подписью Путина. По этому документу наш собор Спасо Преображенский был передан в собственность церкви. За полтора года ни одной копейки на содержание собора церковь не потратила, и все расходы лежат на музее. Ни одного шага по передаче – как здесь во втором пункте сказано – не сделано. Священники ведут себя. простите, нехорошо… говоря очень мягко. То есть, они сразу начали от себя сдавать в аренду придел. Сделали там свой музей, если это похоже на музей – "музей православного детства".
У нас очень большой поток иностранных туристов. Нам всегда говорили, что наш собор и наш кремль – это часть имиджа всей России в глазах того огромного потока людей, которые проходят по маршруту Москва – Санкт-Петербург. Но сейчас этот собор … Не буду детали рассказывать, как у нас священники увозили ящики с деньгами, пожетрвованиями на музей, которые мы должны были пополам делить. Очень много случаев таких. То есть, мы понимаем, что конструктивного сотрудничества не получается, потому что любой компромисс, любое сотрудничество понимается, как минимум на 99% соответствовать позиции церкви…
Сегодня, когда к осени мы будеи принимать патриарха - речь идет о его посещении кремля –уже появляются какие-то непонятные люди, которые приходят и распоряжаются: "вот, здесь мы замостим дорогу, здесь мы сделаем то, там это". В церкви постоянно толпы туристов, так как храм сейчас – церковный туристический объект. Они приходят туда не очень трезвые, так сказать, группы в шортах и декольте, жгут там свечи. Там же теперь еще и огромный торговый дом, где все покупают свечи, а потом все, что купили, тут же ставят, потому что подсвечников столько, сколько нет ни в одной действующей церкви. И памятный собор у нас сейчас превращается в такую, знаете избу, которая топится по черному.
Построен собор был на городской земле и на городские деньги в начале 18 века. В 20 годы предназначен под снос, но музей его выпросил. Сейчас, когда это документ о передаче вышел, нам объяснили, что не полагается даже никакой компенсации, потому что у нас неправильно оформлены документы. Хотя музей сохранил все – никаких утрат у нас нет вообще. Такая, вот, у нас ситуация, Андрей Евгеньевич. И мы, простите, не знаем, что делать. Потому что, городские власти, которые должны хотя бы помогать, занимают нейтральную позицию. И это нам понятно. Мы писали письмо сотрудников еще в 2006 году, обращались через интернет. Там сообщали, что наш музей в Угличе проводит государственную политику в области сохранения памятников, и нам доверено хранить городскую историю. Мы понимаем, что ответственны за это перед государством. Помогите нам в конце концов. Иначе мы оказываемся, как брошенный часовой – наверное, это так называется?"
В ответе замминистра прозвучала уверенность, что "позиция некоторых священнослужителей – таких, которые у вас – это еще не позиция всей Русской православной церкви. Вот поэтому мы и говорим о централизованных организациях, о необходимости создания официального органа в патриархии по охране памятников. Потому что в церкви - там у них военная дисциплина, у них что сказал владыка, то благочинный исполняет, что сказал патриарх - все члены синода исполняют. Поэтому, понимаете же, что команды должны идти сверху. Вот мы, как Министерство культуры, должны взаимодействовать не с каждым настоятелем каждого храма – мы должны взаимодействовать с высшим должностным лицом в патриархии, которое отвечает за сохранность..
К сожалению, сейчас сложилась такая ситуация, что среди священнослужителей людей образованных и культурных не так, уж, много, и можно встретить совершенно разных. По крайней мере, если брать коллектив всех музейных работников, то он по своему интеллектуальному и культурно духовному уровню стоит гораздо выше, чем громадное число священнослужителей. Это - вопросов нет. Слушал, вот, вас и пришла в память такая мысль: когда революция 1917 года совершалась, то у "верхушки" тоже были разные идеалы, но чем кончилось на деле мы все прекрасно знаем. Когда огромное количество неграмотных а что самое страшное - полуграмотных и полу-культурных начали делать эти преобразования, что это из этого получилось. Вот мы и сейчас сталкиваемся с тем же самым, когда речь идет о диалоге церкви и государства. Поэтому будем настаивать на том, чтобы команды этим священнослужителям, которые говорят "вот здесь мы сейчас замостим, а это сейчас уберем", давались в церкви сверху. И чтобы Минкультуры и управления культуры РФ имели эту информацию и взаимодействовали с руководством епархии или даже патриархии. Потому что, у нас действительно есть очень много случаев, когда штробят по фреске или замостят плиткой, а потом изменяется баланс, и сырость по стенам начинается. За всем не усмотришь, поэтому надо чтобы они сами за всем смотрели…".
Наверное, здесь было самое время более громко задаться вопросом, по которому после этой реплики обменивались мнениями многие участники круглого стола между собой. А именно: "а может быть надо, чтобы за этим смотрели те, кто понимает в хранении и кто, собственно, им и занимается? Может быть и вообще снять с повестки дня абсурдный вопрос о передаче музейных (!) экспонатов для такой их эксплуатации, которая имела место века тому назад?"
Похоже, что-то подобное становится сегодня ясно большинству. Потому что, сотрудница Угличского музея задала весьма уместный в таких обстоятельствах вопрос:
"Но скажите пожалуйста, разве мы подчиняемся не государству? Мы хотели бы обращаться со своими проблемами в государственную структуру, а не к священникам или патриарху, которые нас не слушают. Мы хотим обращаться к вам – в Министерство культуры, к нашей власти, к государственному руководству и знать, что оно нас слышит и поддерживает. Или, по крайней мере объяснит, почему у нас хозяйничают профаны не платя ни копейки, почему нам не положена компенсация, почему нам привезли мощи Матрены, превратив собор Бог знает во что?
Я не буду читать здесь лекцию о росписи Тимофеева Медведева, который, по сути, создавал стиль росписей 19 века. Или о том, что это единственный памятник, который сохранился в изначальном виде благодаря музею, благодаря тому, что мы сумели спасти собор. А сейчас – мы говорим о сохранении ценностей, в частности и о сохранении стиля 19 века, но ни до кого не можем достучаться. И мы не пойдем с этим к патриарху - они всегда очень красиво, мило, очень ласково с нами говорят, но делают все строго наоборот".
На этой стадии замминистра оговорившись, что не "сбегает и не избегает диалога", сообщил, что обязан уезжать на совещание. Однако, предложил заместить себя на обсуждении замдиректору Департамент культурного наследия и изобразительного искусства Минкульта РФ Ирине Смирновой и начальнику отдела музеев того же Департамента Светлане Некрасовой. Однако, до отъезда, Бусыгину удалось выслушать реплику Исполнительного директора ИКОМ России Галины Андреевой: "Но, почему бы не занять какую-то принципиальную позицию насчет того, что памятники, которые уже музеефицированы, не должны "размузеефицироваться"? Нужно сохранить достигнутый уровень музейного отношения к памятнику – движимому и недвижимому. Мне кажется, такая будет поддержана музейным сообществом и не должна игнорироваться Министерством культуры, что было бы безответственно по отношению к музейному сообществу. Ведь, ручь идет о мировой тенденции, когда происходит музеефикация даже тех памятников, которые функционируют, как религиозные объекты".
Свое выступление, которое было объявлено следующим, Галина Андреева начала с резонного заявления, что музейному сообществу в сложившейся ситуации "нужно самому делать практические шаги, а не ждать, когда нас спасут". Тем более, что исполнительному директору российского ИКОМ, недавно работавшей на Международной научной конференции в Охриде, лучше, чем кому-либо из присутствовавших ведома реальная музейная атмосфера на международном уровне.
"Проблема, с которой сталкиваются отечественные музеи, не только российская. Сейчас и в других странах очень широко ставятся вопросы о репатриации, о реституции, в том числе, о возвращении чего-либо церкви. В этом плане, РПЦ как-то очень четко улавливает подобные тенденции – особенно в отношении и того, что было изменено так называемыми тоталитарными режимами", говорила Андреева. Но, с такими же притязаниями постоянно сталкиваются многие знаменитые музеи мира. Кроме того, о своих правах активно заявляют такие страны, как, например, Египет или Италия, которые несли большие потери в своих культурных ценностях в связи с археологическими раскопками. Напоминая, что на круглом столе уже звучала идея о том, что "закон есть закон, но мы должны возвращаться к подзаконным актам",Андреева обратила особое внимание на то, что музейное сообщество должны координировано защищать интересы сферы охраны культурного наследия."Чтобы привести законодательство в области охраны культурного наследия, раз, уж, они передаются в бессрочное и безвозмездное пользование, а не в собственность, как сказал Андрей Евгеньевич (Бусыгин – прим.RP), предлагаю обратиться к опыту прецедентов в других странах, где проблемы такого рода решаются", - заметила Андреева. И, далее, на материале опыта конференции в Охриде, о котором сообщалось в Общественной палате, сделала богато иллюстрированный видеорядом соответствующий доклад и для участников круглого стола на Интермузее.
По окончании выступления исполнительного директора ИКОМ России, слово взял ведущих круглого стола на тот момент, заведующий отделом древнерусского искусства Государственного института искусствознания Лев Лифшиц:
"Очень жаль, что здесь отсутствует то немалое количество людей, которые заняты в данный момент на экспозициях своих музеев. Они могли бы очень много рассказать о тех бедах и тех испытаниях, которым им приходится подвергаться и противостоять. Мне кажется, что наша цель сегодня на этом заседании сделать по возможности сжатый экспресс-анализ ситуации и обозначить основные ключевые моменты.
Вот выступал недавно Андрей Евгеньевич, и все его интонации, слова которые он сказал или которых не сказал, но они совершенно очевидно стоят за такой интонацией, говорят о многом. Мы очень хорошо понимаем, в какой ситуации мы все оказались – все, нее исключая и Министерства культуры РФ. Нам всем поставлены довольно жесткие критерии, и теперь надо очень четко понять, как мы должны в этих границах существовать. То, что мы услышали только что от Галины Борисовны, чрезвычайно важно и очень актуально – а особенно, после того, как мы услышали выступления нашей коллеги из Угличского музея. Мы получили для сравнения абсолютно противоположную картину, и все понимаем в каком культурном пространстве сегодня оказались.
Совершенно очевидно, например, что нам надо очень серьезно подумать над тем, например, какими документами там – в Угличе, руководствуется община верующих. Какие были приняты решения при передаче Спасо-Преображенского и какими документами руководствуется музей, когда он осуществляет свою деятельность. Но, я уверен, что там существует очень много законодательных "дыр". Конечно же, нечего снимать ответственность и с администрации города, области и так далее. Но, думаю, что одна из самых больших наших недоработок в том, что мы не доносим информации о происходящем до нашего общества. Не доносим до него существа той проблематики, которая заботит музейное сообщество, и о которой общество имеет полное право знать, но не знает.
Я намеренно обращаю внимание на историю в Угличе, потому что здесь есть материал для обобщения. Углич – это один из наиболее ярких примеров того, что представляет из себя вообще муниципальный музей. В частности, Угличский музей играет градообразующую роль, стоит на главной русской реке, через него проходят все туристические потоки в Европейской части страны. Подобные музеи, которых много, приносят городу еще и немалый доход. Таким образом, проблема не замыкается только лишь на Угличе – она типовая, требующая специального анализа, что было бы очень показательно при обращении нашего сообщества к возможностям прессы, радио и телевидения.
Кроме того, нам надо использовать и собственные возможности. Все знают, что у нас нет экспозиций, где бы рядом с памятниками было показано, в каком состоянии эти памятники попадали в музей до того, как стали музейным фондом. Сегодня мы это в самом начале увидели на примерах Рязани и Ипатьевского монастыря на экране. Но мы не показываем, в каком состоянии приходят к нам иконы до их раскрытия. Мы не рассказываем о том, что огромного количества архитектурных памятников, в которых некогда находились эти иконы, сегодня уже не существует. Не говорим, что это сотни и тысячи разрушенных храмов, иконы из которых не разворованы, не распроданы и остались целы только благодаря музеям, где они сегодня хранятся и доступны.
Поэтому, я предложил бы всем подумать о создании межмузейного аналитического центра, для накапливания и анализа информации в преддверии тех обсуждений, которые будут проходит в Комитете Госдумы…".
Кто-то из присутствующих заметил в этот момент, что недавно было распространено сообщение о создании Синодом РПЦ отдела по взаимодействию с музеями под руководством архимандрита Тихона (Шевкунова), поэтому музейщикам стоило бы использовать эту новую возможность для диалога.
"Понимаете ли, - прокомментировал эту реплику Лифшиц, - у нас было очень много попыток диалогов. Причем, начинались они очень давно. Например, вот у мен в руках книга, изданная ВНИИРом 10 лет назад – она о микроклимате, который требуется поддерживать в церковных зданиях. Востребованы ли эти предложения? …
Только что мы услышали, как коптятся стены с фресково росписью в Спасо-Преображенском соборе в Угличе, и похожих примеров могу привести немало. Так, востребованы? Конечно, нет. Зато, происходит масса "диалогов", в которых на телевидении постоянно фигурирует о. Всеволод, иногда меня приглашают, Левон Вазгенович Нерсесян выступает и другие наши известные коллеги, участвуют в диалогах представители министерства и так далее и так далее. И что меняется?
Я глубоко убежден, что прежде всего нам следует четко сформулировать и проговорить свою собственную позицию в монологическом режиме, поэтому, очень важно, что мы сегодня собрались, как широкое сообщество. Когда мы сформулируем понятные для нас действия, создавая некий алгоритм, тогда мы и можем возвращаться к реальному диалогу. Когда же у нас нет четко проработанной общей для всех нас собственной позиции, то диалог оборачивается фикцией и ни к чему не сводится.
Кроме того, есть еще один очень важный аспект, о котором мы всегда забываем. Потому что, как только начинаются наши диалоги, мы начинаем очень много говорить про нашу замечательную РПЦ. Но, друзья мои, мы живем в громадной многоконфессиональной стране, и должны понимать, что за возможным принятием этого закона стоит куда более глубинная проблема – разрушение единого общекультурного пространства страны. В котором музеи – совершенно независимо от того, понимаем мы это или нет, - являются важнейшим элементом громадной культурной инфраструктуры. Мы с вами удерживаем все наше культурное пространство – вот что надо донести – до думы, до общества. Культура соединяет людей, а не разъединяет…
Главная цель нашего сообщества в том, чтобы общество нас услышало и поняло. За короткое время, которое прошло с момента публикаций первого письма музейщиков и ряда статей – и вы это сами заметили, - произошли довольно серьезные изменения. В том числе, и создание этой комиссии во главе с архимандритом Тихоном из Сретенского монастыря – это лишь один из результатов. Если же продолжать уповать на просто разговоры, то, извиняюсь за образность, будет получаться, что "собака лает – а караван идет". Тогда, как, видим, что даже при очень скромных усилиях некоторые "верблюды" начинают сворачивать "в гору".
|
