История
Достопримечательности
Окрестности
Церкви округи
Фотогалерея
Сегодняшний день
Библиотека
Полезная информация
Форум
Гостевая книга
Карта сайта

Поиск по сайту

 

Памятные даты:

 

Праздники

Памятные даты

 

Наши сайты:


Подготовьте себя заранее к поездке в

Ферапонтово

http://www.ferapontov-monastyr.ru/
http://ferapontov-monastyr.ru/catalog/
http://www.ferapontovo-pilgrim.ru
http://www.ferapontovo-archive.ru
http://www.ferapontovo-foto.ru/
http://www.ferapontov.ru/
http://www.patriarch-nikon.ru/
http://www.tsipino.ru/
http://a-russian-troika.ru
http://a-hippotherapy.ru

Прогноз погоды:


Ферапонтово >>>


Яндекс.Погода


На главную Карта сайта Написать письмо

На главную Библиотека Путевые заметки. Белозерье Русская Фиваида на Севере. А.Н. Муравьев, 1855 г. (выдержки) Горицы

ГОРИЦЫ

Горицы. Муравьев А.Н.


На третий день моего пребывания в Кириллове, просил я отца архимандрита отпустить со мною его наместника для посещения Горицкой женской обители и пустыни Нила Сорского. Мы рано собрались в путь, чтобы еще застать позднюю литургию в Горицах, которые отстоят за семь верст от монастыря; нам благоприятствовало ясное весеннее утро; излучистая дорога пролегала сперва вдоль величественного озера Сиверского, а потом лесистыми пригорками, огибая высокую гору Мауру, поросшую лесом, которая господствует над живописною долиною Шексны. На берегу сей тихой реки, в одном из её своенравных изгибов, притаилась у подошвы Мауры скромная обитель инокинь, робко искавших себе приюта, и здесь между гор обретших, подобно голубице Ноевой, место стояния ногам своим, отчего и обитель прозвалась Горицами. Но это безбурное ныне пристанище, отколе, как из чистого многоводного источника, непрерывно почерпают духовную струю окрестные обители, чрез избираемых отселе настоятельниц, — эта мирная обитель от самого своего начала долгое время была местом плача и царственной скорби великих земли, неволею здесь постригаемых или заточаемых. Горицы были, как и Кириллов, во дни Иоанна и позже, исключительным местом ссылки для княжеских и царских инокинь, ибо не было другой женской обители, в такой суровой глуши, под крепкою стражею Кирилловых твердынь.

Первая горько обновила сию темницу великая инокиня Евдокия, бывшая в мире княгиня Старицкая Евфросиния. Она, во дни своей славы, будучи супругою меньшого из сыновей Великого Иоанна, устроила сию обитель в 1544 году для неведомых нам инокинь, потому что не сохранилось даже имени первой настоятельницы; она соорудила здесь первую церковь, доселе существующую, во имя Воскресения Христова, так как пределы Белозерские были всегда достоянием князей Можайских или Старицких, младшей отрасли державствующего Великого Князя. Не думала тогда честолюбивая княгиня, тётка царя Иоанна Васильевича, хотя уже испытанная бедствием во время его малолетства, при жестокой правительнице Елене, которая уморила в темнице её мужа, не думала она, что обитель Воскресенская, ею устрояемая на дальнем севере, будет для неё местом заточения: но такая горькая судьба её здесь ожидала. Когда во время болезни Иоанновой не состоялись её честолюбивые замыслы, она вынуждена была сперва клятвенно отказаться от всяких притязаний для сына своего на венец царский. Потом, по кончине кроткой Анастасии, когда уже предвиделась гроза Иоаннова, княгиня постриглась, волею или неволею, в одно время с своею племянницею, вдовою царского брата Юрия, и, ещё со всею пышностию двора княжеского, сопровождена была в Горицы, отколе осыпала своими благодеяниями соседнюю обитель Кириллову. Это было в 1586 году, а шесть лет спустя княгиня-инокиня Евдокия по воле Грозного Царя утоплена была в мимотекущей Шексне, вместе с племянницею своею Иулианиею, в иночестве Александрою, в виду основанной ею обители. Но гнев Иоаннов не помешал воздать им последнего долга, и обе княжеские страдалицы погребены были против алтаря соборного, в особой часовне, где часто над их гробами служили панихиды.

Протекли немногие годы, и там явилась другая именитая узница, вдова мучителя Евфросинии, осиротевшая Царица Мария, в инокинях Марфа, которая только что лишилась сына своего, мученика Царевича Димитрия, убиенного в Угличе, и неволею была пострижена в Череповской обители святого Николая, что на Выксе; но она, от времени до времени, посещала Горицы и там устроила два придела в соборной церкви: во имя Богоматери Одигидрии, Путеводительницы на бедственном море житейском, и святого Кирилла Белозерского, как ближайшего покровителя пустынного её заточения. Вскоре, однако, с сердечною радостию соорудила она и третий придел в том же соборе, во имя прославленного сына ее Царевича Димитрия, которого нетленные мощи уже перенесены были в собор Архангельский, и сама она, возвращённая из заточения, водворилась в Кремлевской обители Вознесения, при державе Василия Шуйского. Образ сына, ею присланный для сего нового придела, доселе стоит в церкви. Как утешительно было сердцу матери призывать в ликах святых имя милого своего отрока, столь горько и столько лет ею оплакиваемого!

И других именитых изгнанников видела в стенах своих обитель Горицкая во дни Годунова, в числе коих был также царственный отрок, будущий Царь Михаил. Когда утвердился на престоле Царь Борис, он простер свое гонение на всех родственников бывшего Царя Феодора, и первыми жертвами были Романовы, ближайшие по родству к престолу. Боярин Феодор Никитич, будущий Патриарх, был пострижен неволею в Сийском монастыре Архангельских пределов; супруга его, великая инокиня Марфа, — в одном из заонежских погостов, а зятя, князя Бориса Черкасского, с женою и малолетними детьми брата её заточили на Бело-озеро; самого князя в Кириллове, жену же с отроком Михаилом в Горицах: итак, обитель сия была свидетельницею отроческих его слез, и отсюда переселился он в Костромские свои отчины. Едва только возвращены были из заточения Царица Мария и Романовы, как их там на время сменила другая жертва, уже самозванца, — дочь их гонителя Годунова, прекрасная Ксения, опозоренная лже-Димитрием и сосланная им на Бело-озеро. Казалось уже, такая была участь Гориц, что в их ограде все державные гонители платили собственными присными жертвами за пролитую ими кровь или за гонимых в сей пустыне. Тотчас, однако, по смерти самозванца освобождена была несчастная Царевна.

Есть ещё один придел в соборном храме Троицком, близ Димитриева, во имя великомученицы Екатерины, который, быть может, был сооружен на память другой царственной невольной инокини Марии, супруги Шуйского; известно, что она была пострижена под именем Екатерины и увезена в Суздаль, а может быть и на Бело-озеро. Не приложила ли и она своей печальной памяти к памяти других узниц Горицких, и не ею ли устроен придел во имя великомученицы? — впрочем, это одни только предположения. Что касается до колокольни, то известно, что она сооружена была иждивением Царицы Марии, матери мученика Димитрия, которая особенно благоволила к обители Горицкой. Вот всё, что нам сохранила о ней отечественная история: более царственных слез в ней было пролито, нежели сколько рассыпано жемчуга на богатых приношениях её великих затворниц!

С такими воспоминаниями взошел я в мирную ограду Горицкой обители и уже застал литургию в тёплом Троицком соборе; его соорудила усердная игуменья Маврикия на месте той часовни, которая была поставлена над гробами княгинь Евфросинии и Иулиании. Внутреннее устройство храма очень изящно; есть два придела на пространных хорах, и все почти иконы художества самих сестер. Чудотворная икона Владимирской Богоматери привлекает молитвенников, благочиние священнодействующих и поющих ликов возбуждает к молитве; повсюду виден порядок и материнская забота многолетней настоятельницы, которая уже более сорока лет управляет обителью и сделала ее рассадником иночества на севере, ибо до трех сот сестер и послушниц собралось под её мирную сень. Ещё недавно от тихой лампады Горицкой возжглась другая, более яркая, в северной столице, и малая сперва семья инокинь, скромно приютившаяся на берегах Невы в бывшем подворье Униатском, теперь торжественно и многолюдно переселилась в новую великолепную обитель Воскресения, которая для них сооружена Царскими щедротами, во исполнение благочестивой мысли державной Елисаветы. И сколько других отраслей пустила от себя мирная обитель Горицкая, куда преимущественно уединяется цвет нашего дворянства, чтобы вдали от мирской суеты, на безвестных берегах Шексны, насыщать душу созерцаниями духовными! Келии инокинь деревянные, малыми домиками рассеяны кругом двора, на скате холма спускающегося к реке; по смиренной наружности Гориц нельзя себе вообразить, какое духовное богатство в ней таится, и сколько опытных руководительниц из глубины своего смирения даровала она другим более прославленным обителям!

После обедни взошел я в холодный собор Воскресения, чтобы взглянуть на его исторические престолы, но кроме некоторых древних икон: Одигидрии, преподобного Кирилла и Царевича Димитрия, — не нашёл в нём древностей, потому что постепенно всё поновляемо было с годами, и даже внутреннее расположение храма переделано в недавнее время для расширения ризницы. Участь первой храмоздательницы княгини Евфросинии, Царицы инокини Марии, Царевны Ксении и других страдалиц сего летописного места живо представились моему воображению, особенно в приделе Царевича Димитрия, который вместе напоминал и о земном плаче матери, и о небесной славе ее отрока.

Покамест осматривал я церковь, взошла сама игуменья Маврикия. Две послушницы возвели осмидесятилетнюю старицу на церковное крыльцо, и я изумился её бодрости в такие преклонные годы. Сама она усердствовала показать мне всё, что было устроено в долгое её управление, и я напрасно убеждал её пощадить свои силы. Трогательно было её смирение: ничего не приписывала она себе, хотя всё, можно сказать, было делом рук её, и безпрестанно отговаривалась своим неведением и простотою. "Я, батюшка, ничего не помню и не знаю, потому что меня уже одолевает старость, а вот, извольте сами смотреть, что у вас есть пред глазами". На вопросы исторические о её обители она смиренно отвечала: "Где мне всё это знать, ведь я из простых", и действительно, не со стороны исторической замечателен теперь монастырь; надобно видеть, что она в нём сделала в нравственном и хозяйственном отношении, дабы вполне оценить сорокалетний её подвиг. Не напрасно и те настоятельницы, которые вышли в другие обители из-под её сени, желали бы опять возвратиться к ней в качестве послушниц.

Игуменья предложила мне прежде всего осмотреть ризницу, и есть чем полюбоваться в этом богатом хранилище; не знаешь, чему больше дивиться: богатству ли украшения или изяществу вкуса, ибо тут всё слито вместе; одной этой утвари стало бы на многие обители. "Много ли вы сами тут трудились?" — спросил я у игуменьи. "Умела я шить в свое время, — отвечала она, — теперь уже давно и руки отказались, да и прежних золотошвей у нас теперь нет; вот то, что собрала в сорок лет". Когда удовлетворилось мое любопытство в ризнице, неутомимая настоятельница повела меня в нижний ярус соборной церкви, где устроена трапеза с приделом святого Кирилла Новоезерского. Можно было полюбоваться на опрятность и порядок, которые наблюдались между многочисленными сестрами.

Далее повела она в хлебню и поварню, куда проведена ею вода из кладезя, не без многих издержек, чтобы только соблюсти везде чистоту и для облегчения служащих сестёр. Потом мы посетили больницу, и это было венец её христианских подвигов. Мне совестно было утруждать почтенную старицу, но она хотела непременно всюду за мною следовать, и её как бы несли на руках по монастырю, потому что кости её, по выражению псаломскому, "яко сушило сосхошася", и только бодрость духовная оживляла это обветшалое тело. "Вы меня не ждите, а я уже нагоню вас", — говорила она, и действительно, едва только дошел я до больничного корпуса, уже Маврикия была там. Это вместе больница и богадельня для неизлечимых; в ней устроена церковь Покрова Богоматери и ещё во втором ярусе два придела — небесных Сил и Предтечи; служба видна и слышна и для живущих внизу. Нельзя было без умиления смотреть, как все болящие встречали свою мать игуменью, в полном смысле сего слова; все желали поцеловать её руку; одна многолетняя страдалица, прикованная к одру болезни, просила только, чтобы игуменья подошла к перегородке, дабы могла на неё взглянуть: такую общую любовь и уважение умела она возбудить во всех, без различия возраста и звания.

Из больницы вышел я в келии радушной настоятельницы, которая хотела непременно чем-либо меня угостить, несмотря на краткость времени, потому что я спешил в пустынь Нила Сорского, чтобы к вечеру возвратиться опять в Кириллов, а между тем черные тучи скопились уже на вершине лесистой горы Мауры. С балкона келий открывался живописный вид на внутренность обители и на весёлую окрестность, оживлённую течением реки; старица всё заботилась о угощении. "Вы так спешите, — говорила она, — приехав однажды сюда из таких далёких мест на несколько часов! Стоило ли приезжать?" "Но разве я уже не осмотрел всего, что наиболее достойно внимания в вашей обители? — отвечал я. — Теперь могу составить себе полное и ясное об ней понятие; а между тем, вы сами знаете, что до обители Нила Сорского отсюда ещё пятнадцать верст, и столько же оттуда обратно до Кирилловой, и вот посмотрите на Мауру: она грозит дождём". Но почтенная старица, для которой одна её обитель составляла всю вселенную, не могла постигнуть, каким образом в течение одного дня думаю я вместить столько предметов, когда вся её жизнь протекала на одном месте. "Разве не исполнил я слова, данного вам еще в Петербурге нынешнею зимою, — сказал я, — посетить вашу обитель? Много лет я туда собирался; довольно и того отрадного впечатления, которое она оставила навсегда в моём сердце; хорошо, если и несколько таких душистых цветков случится нам поднять на многотрудной жизненной дороге. В столице мы опять, может быть, свидимся". Так мы расстались, и благословение добродетельной старицы мне сопутствовало в дальнейшее странствие.



Написать отзыв
Поля, отмеченные звездочками, обязательны для заполнения !
*Имя:
E-mail:
Телефон:
*Сообщение:
 

Домашняя страница
священника Владимира Кобец

Создание сайта Веб-студия Vinchi

®©Vinchi Group