История
Достопримечательности
Окрестности
Церкви округи
Фотогалерея
Сегодняшний день
Библиотека
Полезная информация
Форум
Гостевая книга
Карта сайта

Поиск по сайту

 

Памятные даты:

 

Праздники

Памятные даты

 

Наши сайты:


Подготовьте себя заранее к поездке в

Ферапонтово

http://www.ferapontov-monastyr.ru/
http://ferapontov-monastyr.ru/catalog/
http://www.ferapontovo-pilgrim.ru
http://www.ferapontovo-archive.ru
http://www.ferapontovo-foto.ru/
http://www.ferapontov.ru/
http://www.patriarch-nikon.ru/
http://www.tsipino.ru/
http://a-russian-troika.ru
http://a-hippotherapy.ru

Прогноз погоды:


Ферапонтово >>>


Яндекс.Погода


На главную Карта сайта Написать письмо

На главную Библиотека Литературная страничка. ФЕРАПОНТОВО Ферапонтовские посиделки. Е. Стрельникова, 2000 г. Свадебные песни

СВАДЕБНЫЕ ПЕСНИ


Свадебные песни



Свадьбы в Ферапонтове не играют больше по-старинному — с причётами невест, с песнями девушек, с “сидением за рукой”. Теперь собираются попросту на пирушку. Как отзвуки старого звучат иногда частушки, которых прежде на свадьбах вообще не пели. Ныне же поют, но не в начале, а после, когда уж народ завеселеет. Начнет кто-нибудь сидя, как бы между прочим, неслышно, гармонист возьмет гармонь, разведет ее и заиграет. И вот уже на середину избы выходит первая певунья — пританцует сначала, притопнет, да и заголосит с придыхом:


У подруженьке на свадебке

Пыталась пировать,

Пировала да и думала —

Самой не миновать.

А другая подхватит:

Меня сватали — не отдали,

Куда и берегут?

До чего доберегут,

Кому не надо — отдадут.


Сколь свадеб мы перевидали, и не счесть, потому что в последние годы они все из Кириллова в Ферапонтов монастырь приезжают. В Кириллове дают машину на несколько часов, а город можно и пешком обойти из конца в конец за полчаса и деваться на машине там совершенно некуда, а ехать надо, вот и едут в Ферапонтово, благо оно — в двадцати километрах по асфальту.

Подъезжают к монастырю машины с лентами, шарами и куклами, выходят из них молодые, а что тут делать, не знают. Ходят в тишине, глядят на стены и чувствуют себя неловко. И вот наши смотрители взялись принимать участие в свадебной церемонии. Они встречают жениха с невестой, провожают их в церкви, отпирая все двери, зачем-то заводят в алтари и поздравляют, желая счастья и любви. Иной раз кто-нибудь закроет ворота на засов за невестой, требуя выкупа. На том и заканчивается эта часть программы.

Оживление свадебного ритуала началось с нашей милиции. Уже пять лет монастырь стерегут не сторожа попеременно, а вневедомственная охрана. Попросту — милиционеры. Их появление в этих белых стенах стало точкой отсчета музейного времени, потому что раньше обстановка музейная походила больше на семейную, теперь же стала вполне служебно-заунывной, как и звуки проведенной сигнализации.

Милиционеры, попадавшие на дежурство в Ферапонтово, были преимущественно холостыми, и, хотя из музейных барышень им никто не приглянулся, в день своей свадьбы они старались приезжать сюда. Наши бабушки-смотрительницы стали напевать им старые свадебные песни. Пели вразнобой, обрывая песню на середине, потому что все позабыли — уже много лет не было повода петь: дети-то под патефоны, а потом и под проигрыватели гуляли свадьбы. Теперь и вовсе все магнитофонами разжились.

Вскоре засобиралась и своя музейная свадьба. Невеста пожелала, чтобы звучали старинные песни. Для нас это был почти “аленький цветочек”. Стали собираться по вечерам вместе с бабушками и слушать внимательно их пение, стараясь все запоминать. Наши старые певуньи вспоминали недостающие слова и пытались выстраивать мелодию в единый распев. Ведь в каждой деревне одну и ту же свадебную песню тянули по-своему, где печально, где веселее на высоких нотах и даже с прикриком. Чтобы хоть чуточку получилось согласное пение, составленное всего-то тремя-четырьмя некрепкими голосами, пришлось и нам подпевать. Но народная песня имеет такие особенности, что повторить их по-настоящему тому, кто не родился в деревне, очень трудно. Невольно хотелось петь громче и слаженней. Но песня строится в свободном звучании. В нее входят не вместе, а по чину, и выходят тоже свои порядком.

Свадьбу мы пропели от души, пошла по деревне слава, и уже надо было петь принародно на Ферапонтовской ярмарке. Дело в том, что ярмарки принялись проводить музейные сотрудники три года назад. Это было не то чтобы возрождение старины, потому что нет сведений из истории о размахе торговли и веселья в Ферапонтове, это была попытка вспомнить и вернуть в деревню праздник, пусть наполовину выдуманный. Придумывать и затевать гуляние с пирогами и представлением пришлось самим.

Первая наша ярмарка запомнилась детям катанием на лошади и блинами, вторая — пастушьими перестуками и чайным весельем, а последняя — кукольным выступлением и настоящими ярмарочными качелями. На одной такой ярмарке мы и заголосили. Но по этикету свадьба и ярмарка совершенно несовместимы. На ярмарках свадебных песен не поют, как не поют зимой сенокосных песен. В Белгородской области, например, соглашаясь записаться на магнитофон, хор Сопелкина отказался петь те песни, которые не соответствовали времени года. Бабули смотрели на настойчивого гостя с пристальным недоумением — ведь все должно звучать в свое время!

По своему незнанию мы для ярмарки приготовили даже подставных жениха и невесту, но бабушки замахали руками: кто потом эту девку замуж-то возьмет? Отказались они и причеты причитывать, потому что это все до венчания делается, а они-то, причеты, самые красивые, грустные и напевные:


Не продавайте, белы лебеди,

Вы меня-то, да молодешеньку.


А еще:


Уж ты-свет, дочка милая,

Не сказать — будешь думати,

А сказать — будешь плакати,

Мы тебя запросватали.


Прошла наконец суетливая ярмарка, которая для музейных сотрудников весельем не была, потому что хлопоты пришлось совмещать с экскурсиями. Туристы несколько смущались одеждой экскурсовода и вместо серьезного внимания с любопытством разглядывали сарафаны, восхищались простотой и удобством народной русской одежды, и с трудом переключались на историю.

После ярмарки мы распелись и стали уже каждую свадьбу, приезжавшую в Ферапонтово, встречать песнями. Нас слушали по-разному, чаще всего с сердечным теплом, потому что песни эти действительно добрые, о вечной женской доле и адресовались они не вообще всем невестам и женихам, а каждый величался своим именем, да и отчеством. “Свадебляне” в благодарность подносили конфеты, и мы радостно пили чай об их благополучии. Больше всего им нравился конец одной песни:


Роди сына во себя, во себя,

Роди дочку во меня, во меня,

Учи сына в писаря, в писаря,

Учи дочку шелком шить, шелком шить.


Слово “свадебляне” в деревне означает званых гостей. Остальные же, сколь бы ни были близки дому, никогда сами на свадьбу не пойдут. Любопытничать и любоваться происходящим можно сколько угодно, но в дом по неписаному закону несвадеблянин не войдет, даже когда завеселевший хозяин во время пира и пригласит кого-то еще, тот не уступит, потому что свадеблянин заранее извещен о том, что вошел в круг избранных. Мы же однажды попали в незваные гости.

Прошлым летом мы нечаянно узнали, что в сельсовете тайно оформляются некие свадебные документы. Скрытность жениха и невесты была вызвана тем неудобством, которое они испытывали перед селом потому, что были уже немолоды. “Молодые” не могли собраться соединить свои судьбы под одну кровлю уже несколько лет. То надо было детей растить, потом стало просто недосуг. Тянулось это до тех пор, пока у хозяйки не отвалился от дома хозяйственный двор, а Кириллыч, известный плотник в селе, не стал его подрубать. Он и раньше все плотницкие работы в этом доме делал, обошлось бы и в этот раз без последствий, если бы не вмешался шустрый водопроводчик Толя.

Вы только не подумайте, что в селе есть водопровод. Ферапонтово — самая настоящая деревня, и в ней отсутствует все, что должно отсутствовать в любой русской деревне. Но есть один укрепленный остров цивилизации — гостиница, а в ней — разные удобства. Но о гостинице я расскажу как-нибудь в другой раз, а должность водопроводчика — это вроде главного инженера какого-нибудь крупного завода. Так вот, наш Толя-водопроводчик, помогая в починке дома, обратил внимание как-то на сидящих в тихой беседе хозяйку и работника, сопоставил между собой все, а потом возьми да и ляпни со всей своей непосредственностью:

— А почему бы вам не пожениться?

— Да некогда, вот двор надо чинить, — засмущались оба.

— Ладно, — объявил Толя, — работаем сегодня до обеда, а после идем в сельсовет расписываться.

Хозяйка ахнула, но Толя уже убежал договариваться, чтобы не ушла власть раньше времени “обряжаться”, то есть коров своих доить, а подготовилась бы к известному акту гражданского состояния знакомых ей односельчан.

Так и сделали. До обеда поработали, умылись, переоделись, позвонили детям, живущим по разным адресам в Кириллове, и, получив их благословение по телефону, отправились в сельсовет. Несмотря на скрытность действующих лиц этой истории, стало известно кое-кому. Что в деревне может укрыться?!

Срезав монастырских цветов, мы отправились поздравлять. Как-никак семья эта была нам очень симпатична с давних пор, там всегда привечали всех в трудную минуту. Заключение семейных союзов и в городах проходит в загсах довольно буднично, оно длится ровно столько, сколько занимает времени изображение подписей в книге. Да еще несколько минут занимают неловкие речи. В селе это торжество тоже не затягивается — всем недосуг, но все-таки теплота и сердечность еще не покинула деревню. Мы прослезились по слабости душевной и развернулись уходить, но тут невеста ухватила нас за подолы и просила остаться, сказав, что мы будем гостями. Действительно, кроме нас, никого больше не оказалось.

Мы направились в гостиничный ресторан, где предусмотрительный Толя уже договорился о закуске. Собрались все свадебляне: “молодые”, свидетели, оформители штампов и мы — поздравители. Всего восьмеро. Тут и пригодились наши свадебные песни, мы оказались кстати на этой неожиданной для всех свадьбе. С милиции все началось, ею и закончилось свадебное пение. Одна из самых поучительных историй произошла как раз в связи с милицейской свадьбой. Еще когда шли попевки вечерами с бабушками, милиция в целом относилась терпимо к нашей причуде. Мало ли чего не надумают эти музейские! Но был среди милиционеров один ненавистник народных песен и всего, чему дала начало деревня. Как только бабушки затягивали протяжно песню, он тотчас включал на полную мощь свой магнитофон. Включением записей иностранных “шедевров” современной музыки он выражал свое полное презрение к деревенской культуре и к ее последним носительницам, а заодно и к своим собственным корням, от которых подчеркнуто отрешался.

И надо же было именно ему приехать со своей невестой в тот неурочный час, когда мы слушали пение наших друзей-фольклористов из Смоленска. Накануне ребята завершили утомительные гастроли, которые составили чуть не сотню концертов за месяц, и заехали на несколько дней в Ферапонтово — повидаться и передохнуть перед новыми делами. Это были любимые всеми нами Сергей и Людмила Новиковы с маленьким Сережей, который в свои десять лет успел стать лауреатом телеконкурса “Веселые нотки”. Мы упросили гостей попеть, и хотя состав был неполным, они согласились, потому что русская песня была для них не работой, а любимым душевным занятием. Собрались на паперти.

И вот полилась грустная рекрутская песня, начинавшаяся словами: “Жена мужа домой ночевать звала”. В ней пелось о том, как полк проходил мимо родного села одного из солдат, а жена, увидев мужа, звала его домой, но он не пошел, потому что рано утром полк должен был уходить. За этой песней последовали родные их смоленские песни, потом зазвучали протяжные “Горы Воробьевские”.

Вдруг неожиданно для всех на паперти появились жених с невестой. В женихе мы с трудом признали нашего милиционера — так он был ладен в черном костюме, под руку с цветущей подругой своей дальнейшей жизни. Ничего дурного не ожидавший молодой человек привез из Кириллова свою суженую обычным свадебным маршрутом. Он не подозревал, что пение в келье может иметь продолжение и дать такие последствия.

Сначала мы растерялись, увидев свадьбу, потом обрадовались за молодых, потому что теперь не мы своими слабыми голосами будем их чествовать, а прекрасное сильное и умелое трио! Певцы подошли к новобрачным и затянули величальную. Тут жених скривился и нервно посмотрел на часы. Это было так неожиданно, что мы тотчас спохватились о совершенной нами оплошности. Смоляне же, не ведая опасности, допели до конца. Песню ведь не остановишь, и за первой последовала вторая.

Потом — трудно передать, что произошло, потому что управлять ходом событий было уже невозможно, — Сережа объявил, что на свадьбах еще пели шуточные песни-дразнилки, в которых “чествовали” главных героев свадьбы. Называются они хульньё — на вологодчине, дражнилки — на смоленщине или корилки в курской и белгородской землях. Принято это было во всех губерниях, даже не только шутки ради, а еще и “от сглазу”. Певцы пропели сначала про свекровушку, а потом — о ужас! — они спели про жениха:


Что ж жених-от у нас — недорода,

На коня-то садится — с огорода,

Ищо конь-от под им, как корова,

На коне-то сидит, как ворона


Тут наш герой не выдержал и сбежал, прихватив улыбчивую подругу, а вдогонку неслось в его адрес еще много нелестного…

Так он, бедняга, был нечаянно наказан в свой самый светлый день за то, что не сумел правильно отнестись к произошедшему и эта дразнилка была последними словами, которые он услышал на паперти.

Певцы очень огорчились, не поняв, почему сбежала свадьба, а когда узнали, огорчились еще больше. Мы же развеселились от иронии таких обстоятельств, которые сыграли шутку с ненавистником народной песни. Оттого, видно, кто-то начал хороводную песню. Хоровод вырвался наружу, на лужайку перед монастырем. Потом завязался разговор о народной песне, о причинах ее теперешнего положения, определившего ей место на задворках современной жизни, но чувствовалось, что за всеми этими разговорами она, песня, сама за себя скажет, а вернее, не скажет, а споет.

То чувство общности, которое разбудила в нас песня, собрало всех на озере. Вечер был прощальным, сказочно красивым, с пурпурным закатом. Мы сидели на высокой береговой косе, у стога пахучего сена, под ногами искрилось отсветами заходящего солнца озеро, на середине которого по закатной дорожке плыл плот с двумя детскими фигурками. И звучала песня.

Уже ничто не могло ее остановить, потому что она вернулась в свою стихию. Никакая сцена не в состоянии вместить русскую песню, для которой нужны просторы, природная красота и ответные сердца. Молчать при ней невозможно. Кажется, что ты всегда знал эту песню, только забыл — и вот тебе ее возвращают. Откуда-то появляется голос, знание распева, и ты тоже поешь, потому что это созвучно тому русскому духу, который всегда жил в тебе, и если его место заполнялось суетой, то он все равно теплился, жил и ждал — вот этой песни. Он-то и дает силу и умение, разворачивает плечи и поет вместе с тобой свою вековую песню. А она летит вдоль монастырских стен по озеру далеко-далеко, в самую дальнюю деревню и отзывается в каждом доме…

Уже темнело, когда стали издалека подходить люди, пришедшие на звуки песни, они садились поодаль на траву и слушали. Это была одна из редкостных минут жизни, к которой возвращаешься памятью с той же теплотой, что обнимала тебя в тот вечер.


(с) Е.Стрельникова



Написать отзыв
Поля, отмеченные звездочками, обязательны для заполнения !
*Имя:
E-mail:
Телефон:
*Сообщение:
 

Домашняя страница
священника Владимира Кобец

Создание сайта Веб-студия Vinchi

®©Vinchi Group