История
Достопримечательности
Окрестности
Церкви округи
Фотогалерея
Сегодняшний день
Библиотека
Полезная информация
Форум
Гостевая книга
Карта сайта

Поиск по сайту

 

Памятные даты:

 

Праздники

Памятные даты

 

Наши сайты:


Подготовьте себя заранее к поездке в

Ферапонтово

http://www.ferapontov-monastyr.ru/
http://ferapontov-monastyr.ru/catalog/
http://www.ferapontovo-pilgrim.ru
http://www.ferapontovo-archive.ru
http://www.ferapontovo-foto.ru/
http://www.ferapontov.ru/
http://www.patriarch-nikon.ru/
http://www.tsipino.ru/
http://a-russian-troika.ru
http://a-hippotherapy.ru

Прогноз погоды:


Ферапонтово >>>


Яндекс.Погода


На главную Карта сайта Написать письмо

На главную Библиотека Белоезерский Патерик Кирилловский уезд в XX веке (Новомученики и исповедники белоезерские) Горицкие насельницы

ГОРИЦКИЕ НАСЕЛЬНИЦЫ


НОВОМУЧЕНИКИ И ИСПОВЕДНИКИ БЕЛОЕЗЕРСКИЕ


Горицкие насельницы



Дольше других монастырей продержался Горицкий. Уже в его стенах находился колхоз "Колос", но монахини ещё жили по монастырскому укладу. Часть их, из числа работоспособных, трудились в колхозе за право пользоваться жильём — своими же келлиями.

Но вот на имя председателя череповецкого окружного исполкома поступило секретное письмо №162 от 10 августа 1929 г., в котором председатель кирилловского РИКа просит срочно сообщить, какие принимать меры по отношению к монахиням Горицкого монастыря, "так как дальнейшее пребывание их при музее монастыря невозможно. Из 350 человек монашин имеется до 70 человек, требующих размещения в специальные дома для престарелых, у нас же имеется здание в местечке Никулине, бывшая школа крестьянской молодёжи. Туда ли их поместить или же распустить совсем, последнее рискованно в смысле того, что 350 человек явятся агитаторами в деревне против мероприятий соввласти и наблюдение за ними крайне затруднительно" [55, л. 50].

В этом же письме содержится жалоба на игумению монастыря, которая "руководя экскурсиями музея монастыря, своим объяснением экскурсантам напоминает о святых, их страданиях и так далее, что в данном случае действует на малокультурное население".

Сигнал поступил, за ним последовали действия. Оставшихся монахинь ни в дома для престарелых не определяли, ни в предложенное местечко Никулино. С ними поступили, как с соловецкими узниками перед закрытием там лагеря: монахинь погрузили на баржу, вывели её в Белое озеро и потопили.

Долгое время не удавалось найти свидетелей происшедшего. Люди видели баржу, на которую сажали насельниц монастыря. Баржа отошла, и больше вестей ни от кого не поступало, ни письма, ни записочки, никто и нигде их не видел. Ходили слухи, что их потопили, но свидетелей не находилось.

Но вот перед смертью капитан судна, которому было поручено это скорбное дело, рассказал об этом сам. Когда-то он давал подписку о неразглашении, но в конце жизни узнали об этом не только в его семье, но и несколько его друзей. (Записано со слов Киришиной Анастасии Григорьевны, алтарницы Покровской церкви, его соседки.).

"Судно, на котором служил капитан Мерёжин Александр Константинович, называли шаландой. Шаландами чистили каналы, вывозя на них ил. У судна открывалось дно. На такую шаланду погрузили и горицких монахинь. Мерёжин рассказал: поместилось в шаланду стариц около пятидесяти. Вывел он судно на Белое озеро, открыл дно и отошёл. В бинокль видел, что старицы ещё долго держались друг за дружку кольцом. Потом посмотрел — нет их уже, потонули..."

Настоятельницу монастыря матушку Зосиму расстреляли. Она была последней игуменией Горицкого монастыря.

Мать Зосима — в миру Екатерина Реокатовна Рыбакова, родилась в деревне Красново Ферапонтовской волости. Из рассказа дочери двоюродной сестры игумении — Обленовой Тамары Ивановны, 1914 г. рождения (г. Кириллов, запись 1995 г.), её участь была предсказана ещё во младенческом возрасте. Однажды, когда её мать Аграфена качала люльку, зашла странница и спросила: "Кого качаешь? Игумению?" Потом добавила: "Только её расстреляют". Своей двоюродной сестре Анне игумения сама говорила о том, что её должны расстрелять.

"Пока шли мирные времена, об этом предсказании как-то забылось, но с началом притеснений вспомнилось. И вот матушка Зосима затужила, впала в уныние, прислушивалась к шагам за дверью, перестала молиться. Была в монастыре юродивая мать Екатерина, обладавшая даром рассуждения. Пришла она как-то к игумении и говорит:

— Ну что, матушка, затужила? Расстрелять должны? Ну и что ж, если расстреляют! Давай с тобой меняться. Ты займешь моё место — будешь всем на посмеяние, а я займу твоё — пять минут и я буду в Царстве Небесном. Давай меняться.

— Нет! — решительно ответила игумения. И воспрянула духом. Стала готовиться к своему последнему часу. Много молилась, повеселела. А когда пришли за ней, радостно отворила дверь, лампады были зажжены, пошла как на Пасху". (Рассказ протоиерея Валентина Парамонова, г. Москва, запись 1993 г.)

В фотоальбоме о.Валентина сохранилась фотография игумении Зосимы со следующим автографом без указания года: "На молитвенную и добрую память. Дорогой моей послушнице, много потрудившейся во время моего заключения в тюрьмах, монахине м.Александре. Глубоко ценю твои все труды и скорбные переживания. Ваша недостойная И.Зосима. После тюрьмы". Из надписи следует, что игумения Зосима была выпущена из тюрьмы. Но затем её снова арестовали и на свободу уже не выпустили. По рассказам, её расстреляли в Кирилло-Новоезерском монастыре.

О блаженной Екатерине сохранился ещё один рассказ о.Валентина, о её даре рассуждения. В голодный год одна из монахинь отправилась менять свои тёплые вещи на жито (житом на севере называют рожь). На обратном пути, утомившись, присела на камень и задремала. Когда проснулась, спохватилась, что мешочек с житом исчез. Заплакала она и загоревала. Возроптала на святителя Николая, что всю жизнь его чтила, а он не уберёг её от такой беды. Пришла она к матушке Екатерине со своим горем, стала сетовать, что ведь мо лилась, а не помогло. А блаженная говорит:

— Ну и что, что молилась? И вор молился. Значит, его молитва сильнее. Ты ведь жадная, ни с кем бы не поделилась, себе бы всё жито оставила. А Господь так всё устроил, что тебе твой же грех в праведность вменил. Может, ты от голодной смерти семью спасла. Иди и благодари Бога за всё.

И монахиня ушла утешенной, молясь и славя Господа за оказанную ей милость.

Среди немногих, кто дожил до преклонных лет после всех гонений и тягот, была последняя игумения Ферапонтова монастыря Мартиниана. Как на пустующую Кирилловскую кафедру после расстрела епископа Варсонофия мужественно заступил владыка Тихон, так место расстрелянной игумении Серафимы пришлось занять матушке Мартиниане.

"Мать Мартиниана, в миру Мария Цветова, родилась 6 мая 1859 г. в Череповце в семье состоятельных и богобоязненных родителей. Их собственный каменный дом находился в центре города (впоследствии был снесён). В доме часто бывали монахини Леушинского монастыря, в том числе и его знаменитая игумения Таисия. С детства Мария стремилась в монастырь и не скрывала своего желания. Видя тягу дочери к монашеству, мама однажды сказала:

— Как же ты пойдёшь в монастырь, когда ничего не умеешь делать?

Мария стала учиться рукоделию, прилежно вышивала, вязала. Когда овладела рукоделием, мама сказала:

— Как же ты пойдёшь в монастырь неучёной?

Тогда девочка усердно принялась за учение, а в тетрадях на всех страницах рисовала церкви и монастыри.

В 12-летнем возрасте напросилась с тётей, когда та собралась на богомолье в Леушинский монастырь. 40 километров надо было пройти пешком. Мать возражала, но тётя обещала, что наймёт лошадей, как только девочка устанет. Мария, чтобы не показаться усталой, забегала вперёд, отдыхала и опять шла — очень уж не хотелось ей ехать в телеге, а хотелось, как настоящей богомолке, дойти до монастыря пешком. Так они дошли до монастыря. Было жарко, очень хотелось пить, путницы сильно утомились. Зашли в комнату, где останавливались паломники. В ней стоял большой чан с водой и деревянный ковш. Стала Мария пить с жадностью, к ней подбежала блаженная, вырвала ковш и окатила водой: "Обвенчали-обвенчали, наша дева, наша дева!". Так было предсказано, что быть Марии монахиней.

В тот же год умер отец, а на следующий год мать отпустила её в монастырь. Было это так. В один из жарких дней Мария ушла в сад. Дверь в беседку была открыта. Она прилегла на диванчик и задремала. И увидела в открытой двери Божию Матерь в солнечном свете. Тут её и разбудила прислуга — звали в дом. Девочка проснулась и увидела в открытой двери такой же разлитый солнечный свет, как в своём видении. Сердце наполнилось восторгом. Мария весело побежала в дом. Посылали прислугу потому, что за Марией пришли монахини из монастыря. Мать благословила дочь поступать в Леушинский монастырь, когда той исполнилось 13 лет.

Как проходили её первые годы в монастыре, матушка не рассказывала, упоминала только о своём петербургском периоде. Игумения Таисия, любившая юную насельницу, отправила её на послушание на подворье Леушинского монастыря в Санкт-Петербурге. На подворье, где Мартиниана была алтарницей, часто приезжали и святой праведный Иоанн Кронштадтский, и игумения Таисия. Как искусная рукодельница, девушка вышивала о.Иоанну облачения, в которых он служил на подворье, и была его духовной дочерью. А когда жила не на подворье, а в самом Леушинском монастыре, её послушанием был клирос, она пела в хоре. Рассказывала, что о.Иоанн очень любил слушать пение канонов во время бесед с игуменией Таисией и сестрами. Пока шёл разговор, клирошане тихонечко пели любимые батюшкины каноны".

(Рассказ Волковой Антонины Александровны, прихожанки Покровской церкви 1921 г. рождения, проживающей с 1947 г. в Кириллове, родом из деревни Рукино Кирилловского района, запись воспоминаний 1991 г., подтверждённых старостой Покровской церкви А.И. Виноградовой, прожившей год в доме с матушкой Мартинианой, которой и умения Мартиниана сама рассказала о себе в конце жизни.) Со слов о.Валентина Парамонова, однажды, когда Мартиниана была уже в Ферапонтовом монастыре, она, обидевшись на какие-то строгости схимницы Ферапонты — сестры игумении Серафимы, сбежала в Леушино. За такие проступки полагалось наказание. Матушка Таисия подошла, обняла Мартиниану, посмотрела в глаза — вся и брань была.

Те, кто видел мать Мартиниану, описывают, что она была высокой, стройной, статной. Но самыми удивительными были её глаза, выразительные и живые, проникавшие прямо в душу. Этот проникновенный взгляд передаёт и её фотография. (1)

Однажды мать Мартиниана поведала Антонине Александровне Волковой такой случай. Когда она ещё помогала в алтаре храма Иоанна Богослова на подворье, там служил старенький священник. Мартиниана, подав однажды ему кадило, поцеловала руку. Вдруг батюшка ей тоже руку поцеловал. Мартиниана смутилась и, когда надо было снова подавать кадило, разожгла, повесила и убежала вниз — из алтаря был ход вниз, в служебное помещение. Батюшка тоже спустился вниз, держа кадило, и протянул ей, чтобы она сама ему подала. Потом одна монахиня сказала Мартиниане, что раз этот священник поцеловал ей руку, то быть ей игуменией, потому что батюшка прозорливый.

В Леушинском монастыре мать Мартиниана стала казначеей. И случилось большое искушение между сестрами, она тяжело переживала это время, не зная, как усмирить сестёр. В то время ночью как-то увидела во сне, что стоит она у распятия, а на нём Спаситель живой. "Видишь, — говорит, — как Я страдаю, а ты не хочешь страданий потерпеть". Это видение и в последующие годы ободряло её не раз. Она вспоминала его, когда бывало особенно трудно.

Ещё одно предсказание о том, что ей придётся быть игуменией, услышала она от леушинской юродивой Христа ради Дарьи. Сидит мать Дарья на скамеечке и говорит идущей мимо Мартиниане:

— Вот будущая игумения Ферапонтова монастыря.

— Как же игумения, — спрашивает Мартиниана, — когда там есть игумения?

— А ну — как не будет?

— Так там казначея есть, она будет игуменией.

— А ну — как и казначеи не будет?

Так и случилось. Началось разорение, расстреляли игумению Серафиму, пришлось Мартиниане возглавить монастырь, стать игуменией. Сознавалась, что, если бы не предсказывали, ни за что не согласилась бы. Игуменствовать ей пришлось 10 тяжких лет — последних лет женской обители.

Когда монастырь закрыли, она ушла в деревню Щёлково, неподалёку от монастыря, вместе с духовной своей сестрой — матерью Валерией. Похоронив мать Валерию, перебралась в Кириллов. Пришла проситься по благословению старца-мирянина Фёдора Соколова на незнакомую ей квартиру, к Марии Михайловне Майоровой, жившей на окраине Кириллова, у кладбища. У хозяйки были больны родители, лежали парализованные. Мария Михайловна сначала не хотела брать матушку в дом, но та предложила: я тебе буду помогать ухаживать за больными. Хозяйка согласилась.

Матушка пришла как простая женщина, просила не называть её монахиней. Устроилась работать огородницей в колхозе. Когда сил не стало, начала стегать одеяла, тем они с хозяйкой и жили. Хозяйка часто поругивала матушку, а та всё улыбалась. Игумения помогала ей тайком, чтобы хозяйка не видела, потому что та была всем недовольна. Мария Михайловна как-то спрашивает:

— Ты почему улыбаешься, ведь я тебя ругаю?

— Разве?

Когда матушке жаловались на тяжёлые времена, на то, что церкви позакрывали, она говорила: мы сами виноваты. Как мы жили? Весь мир принесли с собой в монастырь. А власти не надо судить. Там тоже есть верующие, они на работе, а потихоньку помогают, И действительно, матушке помогали, предупреждали об опасности. Поэтому она осталась жива, тогда как арестовывали почти поголовно и просто монахинь, а уж игумению не пощадили бы. Это чудо Божие, что её не тронули!

А.А. Волкова познакомилась с матушкой Мартинианой около 1950 г. Услышав от кого-то из верующих о ней, пошла просить одеяло выстегать. Дома недоумевали: зачем тебе одеяло, есть на всех одеяла? Она сказала: "Надо". И пошла разыскивать, расспрашивала, где тут бабушки одеяла стегают. Ей показали. Принесла материал, а про главное спрашивать не смела. Через неделю пришла, а игумения говорит:

— Что-то ты рано пришла, ещё и не начинали.

Тогда Антонина Александровна созналась, что не одеяло ей нужно. Мать Мартиниана начала с ней разговор о главном. И потом они часто беседовали. Антонина работала патронажной сестрой в детском отделении поликлиники, много приходилось ходить по городу, зато могла часто навещать матушку, лечила её, делала уколы.

Зимой 1955 г. матушка тяжело заболела. Хозяйка просила позвать батюшку, но мать Мартиниана не велела беспокоить. Она очень хотела попасть в церковь на службу великомученице Варваре (17 декабря), которую чтила — в Леушинском монастыре был престол во имя великомученицы Варвары. Антонина Александровна предлагала отвезти её в церковь на санках, это четыре километра, но матушка ждала, что отвезёт конюх — обещал. В тот год снег долго не выпадал, и конюх отказался ехать. Так она в церковь и не попала.

29 декабря Антонина Александровна позвала священника, батюшка обещал прийти на следующий день. Когда Антонина вернулась и сказала ответ матушке, она потянула недовольно: "Завтра?" Лицо её уже осунулось, нос обострился, пульс был плохой. Антонина сделала укол, немного полегчало.

2 января было предпразднство Рождества Христова. Антонина Александровна пришла к ночи, как просила хозяйка, которой надо было идти дежурить в ночь — она работала в школе глухонемых. Матушка лежала довольная, в ожидании праздника. Взяла поданную книжку, попела, что полагалось в этот день, побеседовала радостно.

— Когда поёте на клиросе "Хвалите имя Господне", — сказала, — вспоминайте свои грехи, чтобы Бог простил.

Потом прочитала молитву "Ныне отпущаеши" и задремала.

Был десятый час вечера. Антонина Александровна засобиралась домой, ей на смену пришла Нюра. Матушка подозвала её к себе, поцеловала: осталась бы. Но Антонина ушла. Игумения всех поблагодарила, через полчаса заснула и больше не проснулась. Умерла во сне в полночь. Утром пришёл батюшка причащать, а пришлось отпевать.

Следующей ночью Антонина Александровна вызвалась читать по матушке Псалтирь. Около трёх часов ночи вдруг ощутила такое благоухание, какого никогда не чувствовала раньше.

Похоронили игумению у Покровской церкви, по монашескому чину, но одела её Мария Михайловна почему-то, как послушницу, в простое чёрное платье. При своей жизни матушка очень любила петь заупокойные молитвы, они такие красивые и проникновенные были в её исполнении. Некоторые, услышав упокойные песнопения, боялись заходить в дом, думали, что кто-то умер.

Могилка матушки очень скромная, находится за алтарём с северной стороны, в ряду с четырьмя горицкими монахинями. На ней стоит железный крест, в ногах дубок растёт. Недавно, расчищая кладбище, его спилили, но он опять пробился.


(с) Е.Стрельникова


(1) Фотография находилась в Белозерске, висела на стене у послушницы Александры Арлаковой, которая считала матушку Мартиниану своей духовной матерью. С фотографией Александра не хотела расставаться даже на время пересъёмки. Незадолго до своей смерти она отдала в церковь и верующим все иконы и книги, раздала также те немногие вещи, которые имелись в доме, оставив у себя только бумажные иконки. Тогда же рассталась и с фотографией, передав её автору.



Написать отзыв
Поля, отмеченные звездочками, обязательны для заполнения !
*Имя:
E-mail:
Телефон:
*Сообщение:
 

Домашняя страница
священника Владимира Кобец

Создание сайта Веб-студия Vinchi

®©Vinchi Group