ОЛЬГА ЛЕЛЕКОВА
ПРИКОСНОВЕНИЕК ПОДЛИННИКУ
 еумолимое время не щадит ни прочных стен, ни изящного убранства древних храмов. В особенности беспощадно оно к иконам, чьи краски затухают под копотью, теряют свежесть и начинают шелушиться от перемен погоды. Неумолимо темнеющее древнее письмо приходилось поновлять или переписывать не реже раза в столетие. Случалось, старую икону просто заменяли на новую, более яркую. Трудно осуждать верующих за искреннее стремление к внешнему благолепию. Но не стоит забывать, что только по одной этой причине отечественное искусство не досчиталось множества произведений, которые могли бы стать хрестоматийными. Не дай бог повторить ошибку в наши дни, предупреждают реставраторы.
Кириллов и Ферапонтов монастыри, как и храмы Белозерска, можно считать счастливым исключением из общего правила. В ферапонтовском соборе знаменитые росписи Дионисия никогда не поновлялись, уцелела значительная часть первоначального иконостаса. В Кирилло-Белозерском монастыре полностью сохранилось несколько древних иконостасов, современных храмам: 1497 года в Успенском соборе, 1572 года в церкви Иоанна Лествичника и 1595 года в церкви Преображения, а также иконостасы XVII и XVIII веков в других церковных зданиях. В белозерском Успенском соборе стоит один из лучших на Севере иконостас середины XVI века, насчитывающий более шестидесяти икон. Городской Белозерский собор Спаса Преображения украшен замечательной резьбой и иконами XVIII столетия.
Все без исключения иконостасы Кирилло-Белозерского монастыря в прошлом переписывали несколько раз. Это закономерно. И иконы и стенное письмо время от времени требовали починки. Починку эту поручали как своим мастерам, так и пришлым иконописцам. А поновление всего иконостаса случалось примерно раз в столетие и было связано всегда с какими-то общими большими работами в том или ином храме. В результате древнее письмо оказывалось как бы законсервированным под слоями поздних записей.
В 1969 году впервые приехали в Кириллов реставраторы московской Научно-исследовательской реставрационной лаборатории, преобразованной позже в Институт реставрации (ВНИИР). В то время Музей Кирилло-Белозерского монастыря совсем не был. похож на нынешний. Состоящая всего из нескольких икон экспозиция помещалась в одной маленькой комнатке. Музей почти не охранялся: монастырские ворота как со стороны города, так и выходящие на озеро не закрывались, на лугу паслись интернатские кони. Наши туристы встречались редко, какие там иностранцы!..
Иконы в храмах стояли черные от копоти, под слоями поздних записей, частично заклеенные бумагой, с белыми пятнами утрат. Более интригующей обстановки и заманчивой перспективы для реставраторов трудно и представить. Однако дирекция музея не без оснований насторожилась. Ведь иконы, вывезенные в разные годы на реставрацию, не вернулись обратно и оказались в фондах столичных музеев. Понятно, что здесь перестали верить всем «кто из Москвы и Ленинграда», а о новом вывозе икон на реставрацию и слышать не хотели. Пришлось нашему институту организовывать в музее Кирилло-Белозерского монастыря свою мастерскую.
Начались ежегодные летние поездки реставраторов для работ в монастыре. Они так и продолжаются без перерыва уже более двадцати пят» лет. Поначалу работали и жили мы в монастырских кельях, постепенно обзаводясь всем необходимым, Сейчас в музейной мастерской можно выполнить любое исследование и реставрацию иконы. У каждого реставратора института теперь «своя» келья в уютном здании XVII века, обставленная мебелью собственного изготовления.
Сначала мы взялись за иконостас Успенского собора. Помню отчетливо, как в огромных рези новых сапогах (лазавший в этих сапогах, как кошка, по немыслимым настилам и лестницам) маске на все руки, безотказный Николай Григорьевич Брегман достает первую, крайнюю в праздничном ряду икону «Рождество Богоматери». И мы видим ее совсем близко, покрытую записями, черной олифой и густым жирным слоем копоти. Тогда вообще никто и не думал, что соборные иконы простояли на своих местах около пяти столетии с того времени как были созданы в 1497 гоу. В первые пробы вдруг открылся необыкновенно яркий, чистый синий цвет и показались первые лики прекрасной живописи XV века. Трудно бы поверить нашей удаче. Мы не могли представит что и остальные иконы из иконостаса ничуть не уступают первой.
Когда в 1641 году начали расписывать Успенский собор, то те же мастера, судя по характерным живописным приемам, полностью переписали и соборный иконостас 1497 года. При этом часть деисусных икон весьма пострадала: на иконах местного ряда в Успенском соборе и церкви Кирилла вместо древних басменных окладов середины XVI века появились роскошные серебряные золоченые чеканные оклады работы мастеров Оружейной палаты и серебряные же, с чеканкой, лампады перед местными иконами. Надо сказать, что кирилловская коллекция чеканного серебра середины XVII века одна из самых богатых музейных собраний. Но, к сожалению, на ряде икон при замене окладов древняя живопись была уничтожена: на старых досках живописцы повторили сюжеты древних икон заново.
Второе сплошное поновление иконостаса Успенского собора произошло в XVIII веке. В 1757 году вместо тяблового иконостаса здесь был устроен новый, с позолоченной резьбой... Не менее двух раз за прошедшее время поновлялись иконостасы из других храмов монастыря XVI—XVII веков. При починке икон по существовавшему в XVIII — XIX веках обычно поврежденные места не подклеивали, а вырезали, заполняли новым левкасом и закрашивали. Таким образом, история поновлений, а точнее — чинок икон, прослеживается как по документам, так и по самим памятникам.
Мы были не первыми реставраторами в Кирилло-Белозерском монастыре. Еще в 1918 году А. И. Анисимов с несколькими реставраторами попытались раскрыть от поздних наслоений самые древние иконы Успенского собора: чудотворную икону Богоматери Одигитрии, которую, по преданию, принес с собой на Белое озеро основатель монастыря преподобный Кирилл, образ Успения Богоматери, приписываемый Андрею Рублеву, и другой образ Успения, считавшийся принадлежащим руке преподобного Дионисия Глушицкого.
Столичным реставраторам с большим трудом удалось за два приезда раскрыть рублевское «Успение». На двух других иконах были сделаны только пробные расчистки и иконы отправили на реставрацию в Москву. В двадцатых годах обе иконы раскрыли, но вернулась обратно в монастырь только одна — «Успение», а «Одигитрия» осталась в Третьяковской галерее. В тридцатых годах туда же отправили и «рублевское» «Успение». Если оба «Успения» были раскрыты сносно, то «Одигитрия» пострадала очень сильно, лик Богоматери практически уничтожен.
В двадцатых—тридцатых, а затем в пятидесятых годах из монастыря в Русский музей и Третьяковскую галерею была вывезена значительная часть икон из Успенского собора, церкви Иоанна Лествичника, церкви Иоанна Предтечи, из иконостаса собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. И последний раз уже относительно недавно, в пятидесятых годах большую группу икон XV — XVII веков из деревянной церкви села Бородава, которую перевезли в монастырь, увезли в Москву, в Музей имени Андрея Рублева. Этим, собственно, и объяснялось недовольство сотрудников провинциальных музеев «опытными» реставраторами из Москвы и Ленинграда Разумеется, не избежали подозрительного приема и мы, сотрудники малоизвестного тогда Института реставрации.
Необходимость обязывала проявить настойчивость. После выездов в Кириллов А. И. Анисимова реставрацию живописи в монастыре не проводили более четырех десятилетий. В шестидесятые годы единственной реставрационной организацией в стране, чьи сотрудники ежегодно командировались в провинциальные музеи, была мастерская имени И. Э Грабаря. Несколько раз реставраторы этой мастерской приезжали в Кириллов. Там они занимались исключительно укреплением живописи, так как выполнять на месте раскрытие икон запрещали многочисленные инструкции. Для полной реставрации иконы увозили в Москву, где оставались они долго, десятилетиями. Но зато, убеждали мы недоверчивых кирилловских музейщиков, иконы удалось тем самым спасти от повреждений, которые принесла бы поспешная, некачественная реставрация. К слову, из Кирилло-Белозерского монастыря в мастерскую имени Грабаря в начале шестидесятых вывезли несколько икон местного ряда XV — XVI веков из иконостаса церкви Преображения, и все они вернулись обратно...
По мере начатой работы недоверие к нам со стороны щепетильных музейных сотрудников таяло. Своими глазами они убеждались, сколь кропотлива работа квалифицированного реставратора, сколь важны для подлинника полнокровные научные исследования, которые часто просто невозможно проводить на месте. Одна за другой древние кирилловские иконы стали отправляться для реставрации в Москву, чтобы потом вернуться на свое исконное место. И в 1980 году, наконец, была устроена первая выставка полностью отреставрированного, грандиозного, великолепного иконостаса Успенского собора.
Какими дружескими стали наши отношения с музеем! Как ждали нашего приезда Евдокия Степановна Муранова, Римма Алексеевна Утышева, Надежда Николаевна Зайцева! Годы не стирают ощущения радости и нетерпения, которые приходили каждый раз перед поездкой в «наш» Кириллов. Незабываемое время!
Одновременно с реставрацией соборного иконостаса 1497 года были изготовлены копии практически всех его икон. Вместо оригиналов, развезенных по разным музеям, их копии не раз выставлялись в Москве и за рубежом. В настоящее время по договоренности с церковью музей принял решение установить копии икон соборного иконостаса в расположенном перед монастырем городском Казанском соборе. Пока нет возможности установить его в монастырском Успенском соборе, где еще не завершена реставрация настенной живописи, не убраны леса, не полностью завершена архитектурная реставрация. Поэтому резной золоченый остов соборного иконостаса сейчас пуст, так как раскрытые от поздних наслоений драгоценные подлиники древнерусской живописи нельзя помещать в условия нестабильного режима неотапливаемого собора. Нельзя, конечно, поставить копии икон рядом с подлинными стенописями, золоченой резьбой и сохранившимися оригиналами икон местного ряда XVI — XVII веков, что вступило бы в противоречие с исторической правдой.
Из Успенского собора реставраторы перешли в церковь Иоанна Лествичника. Здесь сохранился чрезвычайно своеобразный иконостас 1572 года с торжественным полуфигурным деисусом, с расписными тяблами XVIII века и большим числом расписных деталей XVII века работы местных мастеров. Мы скоро убедились, что при вывозе икон на реставрацию в Москву работы затягиваются. То и дело возникали какие-то неотложные дела, тогда как в Кириллове, без столичной суеты, телефонов, текучки дело спорится.
Также за несколько лет сотрудники Института закончили реставрацию иконостаса XVII века из маленькой, примыкающей к собору церкви Епифания Кипрского. Наиболее сложные по состоянию живописи иконы местного ряда пришлось все-таки вывезти в Москву. Но три верхних ряда — деисусный, праздничный и пророческий — реставрировались на месте, в Кириллове. Иконы будут установлены после окончания архитектурной реставрации церкви, часть их помещена в экспозицию, а остальные хранятся в фондах.
Каждое лето работы в Кириллове начинаются с осмотра состояния иконостасов, перенесших суровую зиму, влажные осень и весну. Нередко приходится менять намеченные ранее планы и вновь заниматься какой-то старой проблемой. На все иконы в каждом иконостасе составлена документация, включая схемы с подробной фиксацией всех проделанных раньше работ. Регулярное наблюдение за иконами принесло свою несомненную пользу. Отпала необходимость тотальных укреплений, приносящих огромный вред древним памятникам живописи. К тому же уже более десяти лет для укрепления икон реставраторы нашего института не используют жесткий осетровый клей, а применяют более мягкий кожный, что дало весьма положительный результат. Работы по консервации иконостаса проводятся обязательно в самом храме, без переноса икон в другие условия. Организовано это так, что экскурсионный показ их не прерывается. Перед отъездом специалистов в Москву иконостас полностью восстанавливается.
В перспективе — реставрация икон из фондов, которые пока под поздними записями. Самой интересной частью фондов представляются своеобразные иконы XVIII века из Белозерска. Это работы местных мастеров, среди которых немало подписных — икон «с историей».
В Кирилловском монастыре по разработанной институтом методике нами отреставрированы еще два резных золоченых иконостаса. Один — из Успенского собора, был создан в 1757 году, другой — из церкви Иоанна Предтечи, исполненный в 1796 году — оба работы вологодских мастеров. Стенные росписи в Успенском соборе Кириллова монастыря начала реставрировать около двадцати лет назад бригада московской межобластной мастерской. Первые годы этими работами активно руководил и непосредственно в них участвовал бригадир И. П. Ярославцев. Работы тогда шли успешно. Но в последние годы он взялся за другое, а реставрацию стенописей стали перепоручать неопытным, начинающим, а иной раз и случайным людям, которые часто работали без присмотра знающих специалистов. Качество работ, как это ни жаль, заметно упало.
Одновременно в поздней, восемнадцатого века, западной пристройке к Успенскому собору начата реставрация находящихся в ужасном состоянии росписей. Работы ведут реставраторы-иконники из Вологды под руководством Валерия Митрофанова. На мой взгляд, они взялись за дело добросовестно. Почему же завершение работ в самом Успенском соборе не доверить им? Но дает о себе знать, к сожалению, цеховая разобщенность реставраторов станковой и монументальной живописи. Вот и получается, что работу по укреплению настенной живописи может из рук вон плохо вести любой, числящийся в коллективе известного, имеющего профессиональный авторитет бригадира Реставраторов икон, несмотря на их аттестацию и большой опыт, к этим работам не привлекают. А зря. Специфика, работ на стене связана только со штукатурным слоем, а реставрация красочного слоя на стене и на иконе принципиально ничем не отличается. Более того, реставраторы нашего института убеждены необходимо переносить на стену методы работы на иконе, так как последние гораздо прогрессивнее. И потому не с сожалением, а радостью мы смотрим на то, что ценнейшая живопись XVI века кирилловских Святых ворот до сих пор находится еще под поздней записью. Никто еще не приступал к ее реставрации, значит, есть надежда сделать это в будущем лучше, чем делается сейчас.
Не без труда нам удалось поколебать сложившееся разделение реставрации живописи на настенную и станковую. Наконец, с одобрения ведущих специалистов страны институт смог приступить к реставрации ценнейших росписей Дионисия в соборе Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря. И вот уже несколько лет здесь трудится группа реставраторов, используя весь свой богатейший опыт восстановления древней живописи. На больших участках штукатурные работы выполнила бригада реставраторов-монументалистов, а в остальных местах по этой же методике, теми же материалами, но по привычке более тщательно, выполняют реставраторы, занимающиеся росписями.
Реставрацию фресок Дионисия, пожалуй, впервые в отечественной практике удалось организовать так, как подобает памятнику мирового уровня: провести полные предварительные исследования, наладить режим в соборе, обеспечить необходимую документацию, собрать небольшую, но опытную группу реставраторов. И впервые в соборе во время работ удается поддерживать идеальную чистоту.
Существенно помог друг Ферапонтова, гражданин Италии Лео Фабри. Он подарил музею удобные разборные металлические леса. Теперь для работ на нижнем ярусе уже не нужны громоздкие леса деревянные. Лео Фабри подарил и два специальных пылесоса с секционными шлангами, которые сейчас используются для уборки лесов и пола собора, причем пылесосы размещаются вне храма, на его паперти. С помощью мощных пылесосов легко удалять поверхностные загрязнения с живописи (раньше это делалось обычным веником, и очищенный таким образом участок через два года вновь покрывался пылью).
Для Института реставрации Кириллов, Белозерск и Ферапонтово давно стали родными. Судьба их не может быть нам безразлична. Так, например, переживаем мы за коллекцию кирилловской живописи. В семидесятых — восьмидесятых годах, когда возникли негосударственные коммерческие реставрационные организации, кирилловскую живопись пришлось защищать от их бурной и некомпетентной, как правило, деятельности. Вот чем она закончилась: в экспозиции музея несколько икон XVI века испорчены неумелой рукой «шабашника» — «Троица» и пророческая икона из Ферапонтова монастыря, храмовая икона «Св. Екатерина» из Горицкого монастыря, а также царские врата из предела церкви Преображения. Другой пример Одна из хозрасчетных организации раскрыла верхние ярусы иконостаса XVI века из той же церкви Преображения. Теперь эти иконы стоят вместе с раскрытыми ранее в мастерской имени Грабаря иконами местного ряда. Контраст нельзя не заметить! На местных иконах прекрасной сохранности золотые фоны, а на верхних ярусах — их жалкие остатки.
Постоянная работа в Кирилло-Белозерском монастыре и Ферапонтове интересна для Института реставрации и, думается, выгодна для местного музея. Ученые наконец-то получили уникальную возможность совершенствовать на практике методику реставрации, а не идти на ощупь, используя устаревший и часто неудачный опыт. Главный наш принцип — свести до минимума вмешательство реставратора в памятник. Этот принцип можно выдержать только тогда, когда специалист постоянно наблюдает за состоянием живописи, фиксирует малейшие ее изменения. Наши реставраторы стараются выполнять только самое необходимое, без чего невозможна сохранность подлинника, и ничего не делают «впрок», чем «грешили» некоторые наши предшественники. Древние иконы и фрески Кириллова и Ферапонтова дольше «проживут» и не утратят своих качеств, если их постоянно будет держать в поле зрения квалифицированный реставратор, а еще лучше — государственный Институт реставрации.
|
