ИЗВЕЩЕНИЕ О РОЖДЕНИИ И ВОСПИТАНИИ И О ЖИТИИ СВЯТЕЙШЕГО НИКОНА, ПАТРИАРХА МОСКОВСКОГО И ВСЕЯ РОССИИ ... (3)

написанное клириком его Иоанном Шушериным

(с печатного издания 1817 года, сличеннаго с тремя древнейшими списками)

Седмицу же едину преждав, паки тойже боярин призывает к себе Патриархова иподиакона Никиту именем Никитина, глаголя ему: яко повелел есть Великий Государь тебе ко Святейшему Никону Патриарху послати, ведая любовь его к тебе такожде и твою ко оному, призвав к себе и отца своего духовнаго иеромонаха Александра, иже прежде бывый Андреан протопоп, глаголя, на сие тебе свидетель и отец мой духовный; и посылает с ним писание подобно первому, еще же в писании том приложи; второе, рече, уже Великий Государь оных же ближних людей своих присылал есть к нему, Никите, с ними же бяше прислано письмо его царския руки; написано же тако бе, о чем глаголя будут тебе, Никите, глаголати ближния наши люди, а тебе бы то верно имети, того бо ради и писание к тебе нашей руки послася, и ты убо, о Святейший, поверь нам и пришествие сотвори.

Святейший же Патриарх и сие писание приим, паки повеле списати вернейшим своим, иподиакона же того паки с писанием бездельна отосла, глаголя, яко невозможно сему тако быти; такожде же и писание его паки отосла, понеже то и боярин писаше к нему, дабы писание его возвращати.

По триех убо днех, паки того ж иподиакона Никиту той же боярин посылает с писанием подобно первым, еще же и сие прилагает: аще, рече, ныне ты, Святейший Патриарх, не изволиши быти, глаголет Великий Государь, и не умириши Церкви Божия и с нами мира не положиши, то и во веки Церкви Божией быти во вражде и у нас нелюбве; аще же будеши ныне, то сотворим во всем волю твою, якоже Господеви угодно и тебе.

Святейший же Патриарх сие третие писание от иподиакона приим, глаголя ему: аще и аз престола своего не желаю, но и паче Церкви Божией всякаго умирения и царскаго милосердия желаю, и вдаюся воли Божией и царскому его изволению; токмо о сем едином попечение имею, дабы сие дело не коварством было; Никита же иподиакон глаголя ему, яко при отце своем духовном, Никита Зюзин посылаше его государским повелением.

Святейший же Патриарх третияго онаго писания по его прошению не отпусти, рек к нему: да скажеши боярину, яко сам аз иду и писание твое привезу, и абие начат пути касатися, и пойде к Москве в субботу вечера по повечерии за едину седмицу до праздника Христова Рождества; пришедши же к царствующему граду Москве и во вратех града, глаголемых Смоленских, сказашеся, яко Саввинския власти приидоша; тогда стражи отверзоша им врата и во град пустиша его и сущих с ним; вшедшим же им во град и пришедшим в соборную великую церковь Пресвятыя Богородицы во время утренняго пения в стихологие первыя кафизмы, и по обычаю Архиерейскаго входа, сущим с ним повеле пети: «Достойно есть», сам же Святейший Никон Патриарх поклоняшеся святым иконам и целоваше я.

По отпетии же «Достойно» и по ектении паки начаша стихологисати псалтирь по обычаю; тогда Святейший Патриарх шед и ста на Патриаршестем месте своем и взем в руки свой жезл чудотворца Петра митрополита, его же бяше оставил по отшествии своем, и пойде к нему к благословению Преосвященный Иона митрополит Ростовской и Ярославской, бе бо той митрополит тогда хранителем Святейшаго Патриаршескаго Российскаго престола, посем и протопоп большаго собора, и прочия священницы по обычаю, и вси прилучившияся тамо народи.

По сем же Святейший Патриарх призвав онаго митрополита Ростовскаго, да архимандрита Воскресенскаго, посылает их к Великому Государю вверх, и повеле возвестити о себе, яко рече, мир и благословение принесе Великому Государю и всему его царскому дому, и всему царствующему граду; они же убо послушавше его идоша и возвестиша благочестивому Царю по его повелению.

Благочестивый же Царь посылает по властей и по благородных своих бояр наскоро, и которые приключилися советуют с ними Великий Государь о пришествии Святейшаго Патриарха; они же отвещаваше рекоша, дабы вопросити его, чесо ради пришел есть, и за каковым делом.

Тогда благочестивый Царь посылает ко Святейшему Никону Патриарху бояр своих Князя Никиту Одоевскаго с прочими дабы вопросили его; они же пришедши в церковь вопрошаху его; отвещав же Святейший Патриарх Никон, глаголя им, яко мир и благословение Великому Государю и дому его царскому и всей своей пастве принесе; они же слышавше сия, паки возвратишася к Великому Государю.

Благочестивый же Царь услышав таковая словеса паки советует, что ему отвещати; Архиереи же и царский его сигклит советуют, дабы отослати его в Воскресенской монастырь, не видев лица царскаго.

Тогда благочестивый Царь благоволи сему совету их быти; поидоша же к нему паки Архиереи и бояры глаголюще, и повелевающе ему возвратитися в Воскресенской монастырь; отвещав же Никон Патриарх глаголя им: хощу видети лице царское и благословити дом его; они же укориша его, яко не правильно в нощи пришедши, и реша ему, яко царскаго лица тебе видети в нощи невозможно, понеже у Великаго Государя ко Вселенским Святейшим Патриархом о пришествии их к Москве писано есть, и послано, и ожидает пришествия их вскоре, и за тем убо видети лица царскаго до Вселенских Патриархов невозможно.

Тогда Святейший Патриарх глаголя им: да возвестят еще Великому Государю, яко требую его видети ради нуждных великих дел; они же его отсылаху до Вселенских Патриархов; вся же сия содеяшася во время утренняго пения; едва же послушавше его поидоша и в третие к Великому Государю и сказаша словеса его; Великий же Государь повелел паки итти ему в Воскресенской монастырь; сие же бе уже по утрени в той же соборней церкви.

Святейший же Никон Патриарх слышав таковое повеление, пойде ко святым иконам знаменоватися и изыде из соборней церкви; взях же с собою жезл Петра митрополита и сяде в свои сани; за ним же Великий Государь присла боярина своего Князя Димитрия Долгорукова и с ним полковника и стрельцов.

Никон же возседая в сани, оттрясе прах от ног своих, глаголя Господня словеса: «идеже аще не приемлют вас, исходяще из града того, и прах прилепший к ногам вашим оттрясите во свидетельство на Ня; сего ради и прах прилепший к ногама нашима оттрясаем вам». Полковник же некий глаголя ему: мы убо прах сей подметем. Тогда Святейший Патриарх глаголя ему: разметет убо вас сия метла явльшаяся на небеси; бе бо в то время являшеся на небеси хвостовая звезда, якоже метла, еже есть комета.

И посем пойдоша на Каменной мост и в Никитские ворота до света за малый час; провождаху же его те же предупомянутые полковник и боярин, и егда изыдоша из врат землянаго города, тогда боярин повеле стати для Великаго Государя дела. Святейший же Патриарх став ожидаше реченнаго им; оный же боярин глаголя титло царево и по титле рече: велел есть у тебя, Святейшаго Патриарха, благочестивый Царь благословения и прощения просити.

Святейший же Патриарх отвещав рече ему: Бог его простит, аще не от него смута сия; боярин же вопроси его глаголя: какая смута поведь ми? Он же глаголя о пришествии своем: аще, рече, повинен Великий Государь в сем моем приезде, и без его воли сие было, и его Бог простит: возвести тако Великому Государю. Боярин же возвратися во град, Святейший же путешествоваше в село свое Чернево. Егда же боярин оный прииде к Великому Государю и возвести ему вся сия, и яко жезл Петра митрополита Никон с собою взя, жезла же того еще ему сущу в церкви прошаху у него ключари, он же не даде им глаголя: яко аз поставих, аз и взях, что вам дела до сего.

Великий же Государь паки советует со Архиереи и сигклитом своим, во еже послати во след его и аще той жезл, сиречь посох, несет иподиакон, и у него отъяти. Аще же у самаго в санях или в руках, то убо просити честию; вопросити же его и о сем, еже он рекл есть боярину Долгорукову за земляным городом, прощающи Великаго Государя, и какую он смуту сказал; а донележе не скажет и жезла не отдаст, никакоже от него неисходным быти.

Посланнии же быша с тем царским повелением Павел митрополит Сарской и Подонской и Архимандрит Иоаким Чудовской, от сигклита же окольничей Иродион Стрешнев, думный дьяк Алмаз Иванов, с ними же и полковник и стрельцы. Достигше же Святейшаго Патриарха в селе Черневе, и сказаше ему царское повеление, дабы он возвестил Великому Государю, какая есть смута и отдал бы посох Петра митрополита; он же не даде им посоха и про смуту не возвести. Тии же стояше быша в селе Черневе, яко двоеденствие, и неотступни бяше днем и нощию; двор же окрест стрегуще полковник и множество стрельцов.

Святейший же Патриарх Никон, не терпя таковаго озлобления, посылает той посох и писание боярина Никиты Зюзина с Воскресенским архимандритом Герасимом; за оным же пойдоша и тии присланныя власти и от сигклита и полковник и стрельцы; сам же Святейший Патриарх отыде в Воскресенской монастырь.

Они же пришедше к Москве возвестиша Великому Государю о прибытии архимандрита Воскресенскаго со оным посохом и с письмами; бе бо повелено от Святейшаго Патриарха оному архимандриту отдати посох и письма самому Великому Государю в руце.

Благочестивый же Царь прият у архимандрита того своима рукама посох и письма, и посла посох той с Павлом митрополитом Сарским паки в соборную церковь на Патриаршее место, письма же оныя сам нача прочитати, бяху бо два писания переписана, а третие его, Никитины руки Зюзина, бе бо вельми худо письмо, понеже он, Никита, вмале умеяше писати. Тогда благочестивый Царь видев в писании, яко Артемон и Афанасий Нащокин во свидетельство написаны, вопрошаше их; они же отвещеваше глаголаху, яко того не знаем, не ведаем; послаша же по того Никиту Зюзина в то время, и по Никиту иподиакона, и по иерея Сысоя; и егда убо поведоша Никиту Зюзина в распрос жестокаго пытания, жена же его Мария именем, точию услышала сие слово, возопи и рече: ох! и абие умре. Никиту же иподиакона и иерея Сысоя распрося, вдаша за стражу. Они же отвещеваху рекуще, яко мы писание ношахом, а еже что в них писано не ведахом; иподиакон же глаголаше, яко мене по твоему царскому повелению, при отце своем духовном посылаше.

Егда же Никиту Зюзина у пытки распрашиваху о сем, он же отвеща глаголя: яко вся сия аз сотворих от своего изволения, хотел бо видети Церковь Божию во умирении, такожде же и Великаго Государя со Святейшим Патриархом в совете. На Афанасия же Нащокина и на Артемия писах напрасно того ради, дабы мне Святейший Патриарх в том писании поверил.

Видев же благочестивый Царь, яко он истину поведа, не повеле его мучити, повеле же его вдати за стражу в дом некоего ближняго человека; предупомянутый же иподиакон Никита сидев за стражею несколько дней, и Богу дух свой предаде; того же Никиту Зюзина царский сигклит присоветоваше казнити смертию, благочестивый же Царь от смерти его избави, послав его в заточение во град нарицаемый Казань, и повеле его написати со дворяны служащими града того; Сысоя же иерея послаше в изгнание в монастырь Соловецкой; Никиту же иподиакона, по его обещанию, привезоша погребсти ко Святейшему Патриарху Никону в монастырь Воскресенской.

Тогда Святейший Патриарх срете его яко мученика вне монастыря со кресты, и внесе в монастырь, и отпев уставленная над ним, погребе его своима рукама под лествицею, иже на святую Голгофу³² ; и тако то смущение конец прият.

Святейший же Патриарх паки пребывая в Воскресенском монастыре, созидаше святую оную великую церковь; обычай же имеяше в Господския и великия праздники сам литургисати, и поставляти в свои монастыри во Иверской, и Крестной, и в Воскресенской архимандритов, и тех же монастырей в села священников, диаконов, иподиаконов, и чтецов, и певцов.

В царствующем же граде Москве не бе тогда Патриарха осмь лет и пять месяцев, владеху же Патриаршею епархиею по царскому повелению митрополиты Ростовския, наипаче же вящшии Питирим Сарской, он же и проклятию Святейшаго Патриарха подпаде.

Еще же обычай имея Святейший Никон Патриарх в Воскресенском монастыре пребывая, и во все свои монастыри повелевая, дабы странных пришельцов в тех его монастырях кормили и поили всегда довольно, не токмо самих, но и скоты их, аще кто восхощет даже и до трех дней пребыти, по тому же повелевая кормити; егда же кто желанием восхощет в тех его монастырях монашество прияти, и таковыя убо повелевая безвкладно приимати и платие казенное давати, и вкладных никому из монастыря не повеле давати³³ , и вкладов отнюдь ни от кого не приимати глаголя: яко вкладчика монастыри разоряют, аще же кто любо на помин сродников своих или в церковь Божию на строение даяше, то приимати без вкладных повелеваше, и о здравии на ектениях, и за проскомидиею за живых, и о упокоении за умерших Бога молити повелеваше же и в синодики вписовати.

Еще же обычай имеяше таковый, яко в Господския праздники, и Богородичныя, и святых великих, и в Воскресныя, и в субботныя дни, и во дни царских ангелов всегда с братиею в трапезе ядяше, и каковыя убо яди сам потребляше, таковыя повелеваше и всем братиям уготовляти; странных же пришельцов с собою в трапезе питаше, и по обеде убо всем оным странным пришельцом нозе омываше, елико их случашеся; бяху убо во оная времена многия брани с разными государствы, ратные же люди от путешествя уклоняхуся упокоения ради во обитель его; он же всех приимаше, и насыщаше, и ноги их омываше, елико их не приключишася, яко бе по сту, по двести, и по триста во един день.

Пища же его бяше вседневная: капуста вареная с хебом сушеным мелко раздробленным, а от огородных зелий огурцы и уха малых рыб токмо в разрешенныя дни, в среды же и пятки, и в понедельники никакоже вкушаше рыб во все лето, разве Господских праздников и Богородичных.

Одежда же его бяше от кож овчих и рясу от влас агнчих пепеловиднаго сукна ношаше, мантия же всегда чернаго сукна манатейнаго точию со источниками, ея же надеваше токмо егда в церковь хождаше; на строение же всякое и в работу точию камилавкою и куколем покровен, без мантии хождаше, подпоясан поясом усменным широким, яко в четверть аршина бе широта того пояса и вящше.

Во дни же Господския и в праздники ко службе Божией одежды мягкия ношаше и жезл архиерейской; по вся же дни посох великий от простых самородных древ имеяше; часто же убо днем и нощию рыбы ловяше, и от трудов своих братию питаше. По вся же посты во отходную свою пустыню отхождаше³⁴ , и тамо жесточайшее житие живяше, вящшия молитвы, и поклоны, и пост прилагаше, сна же всегда вельми мало требоваше, яко в нощеденствие точию три часа.

Бяху же убо во оная времена и раскольницы церковнии умножахуся, от некоего ересеначальника чернеца глаголемаго Капитона, и вельми на Святейшаго Никона многая злохуления глаголаху за исправления книг Божественнаго писания, и нарицаху его, хуляще, антихристом и иными укорительныма глаголы, яже и писано невозможно предати.

Тогда благочестивый Царь, ревнуя о Святей Церкви, повсюду капитонов оных раскольников всячески изысковаше, и пустынная их еретическая жилища разоряше, самих же оных непокаряющихся Святей Божией Церкви смертными ранами и заточенми смиряше.

По неколицем же времени, по прошению Великаго Государя, приидоша в царствующий град Москву Вселенстии Патриархи: Паисий Папа и Патриарх Александрийский, и Макарий Патриарх Антиохийский; и тогда убо два некия человека новокрещеныя, бяху же прежде жидовския веры, Святейшему Никону Патриарху служаще; часто же един из тех новокрещеных отхождаше во град Москву к некоторому жидовину же породою именем Даниилу, новокрещену же сущу, и доктору царския аптеки; некто же благочестивый муж поведа Святейшему Патриарху, яко той служащий ему жидовин, приходя к Москве и со оным Даниилом жидовствуют и по своей вере в доме его службы совершают, такожде и инныя, иже в Московском государстве жидовския веры новокрещеныя все собираются ко оному Даниилу и жидовствуют; к тому ж еще оный новокрещеный оному Даниилу клевещет на Святейшаго Патриарха многия нелепыя глаголы, а той же Даниил Великому Государю возвещает поведанная ему.

Слышав же сия Святейший Патриарх повеле того жида о тех словесех распросити и раны на него наложити; он же потаив, не повинися, и того ради посажден бысть в темницу; клеврет же его новокрещеный по совету его тайно бежа к Москве и, пришед к царскому двору, возопи и вельми воскрича: за мною де есть государское слово, тогда взяша его вверх пред Великаго Государя; он же поведаше глаголя, яко есть в Воскресенском монастыре у Святейшаго Патриарха человек засажен в темницу, упросивый мене, дабы мне возвестити тебе, Великому Государю, дабы ты, Великий Государь, повелел его из темницы взяти перед себя, Великаго Государя, и он тебе вся подробно изречет, еже о житии и пребывании Святейшаго Патриарха.

И абие Великий Государь посылает в Воскресенской монастырь Чудова монастыря архимандрита Иоакима и с ним полковника и стрельцов, и повелех взяти того жидовина из темницы; архимандрит же Иоаким пришед в Воскресенской монастырь, постави у оныя тюрьмы стражу; сам же пойде в келию ко Святейшему Патриарху и глаголя ему указ Великаго Государя, яко повелел есть Великий Государь взяти того темничника; Святейший Патриарх повеле его отдати.

Архимандрит же Иоаким поем его и представи пред Великим Государем; той же темничник изглагола Великому Государю много всякаго зла на Святейшаго Патриарха, глаголаше бо, яко и жены у них в блуд себе отнял есть, и их самих до смерти убивает и иная нелепая.

Слышав же сия Великий Государь рече ему тако: сего никому не поведай и ни с кем не глаголи о Господине своем, аще ли же услышу от кого, тебя о сем кому поведающа, то повелю у тебя из гортани язык вырезати; и абие повеле их обоих отдати за стражу Чудова монастыря на конюшенном дворе; повеле же и жен их и детей привезти из Воскресенскаго монастыря и тамо же повеле жити им с мужи своими.

По мале же времени тии злочестивии жидове вси исчезоша с женами и с детьми, без вести погибоша.

Во оное же время по Святейшаго Патриарха Никона посылают от освященнаго Собора Арсения архиепископа Псковскаго и Богоявленскаго архимандрита из Заветошнаго ряду, Спасскаго архимандрита из Ярославля Сергия, и иных Игуменов, и от войска полковника со стрельцами.

Пришедшим же им ко Святейшему Патриарху, глаголаху титло Государево и посем титла Святейших Вселенских Патриархов, и всего освященнаго Собора повеление, дабы Святейший Патриарх шел к Москве вскоре на Собор, и дал бы ответ Святейшим Вселенским Патриархом и всему освященному Собору, чего ради оставил свой престол и вселился есть в Воскресенской монастырь.

Святейший же Патриарх Никон глагола им: откуду прияли суть таковое безчиние Святейшии Вселенстии Патриарси и собор ваш, яко не по правилом святых Апостол и святых Отец по мене бывша крайняго Архиерея посылают Архимандритов и Игуменов? В правилех бо святых Апостол и святых Отец написано: аще который Архиепископ или Епископ оставив свой престол и прейдет жительствовати во иную епархию, тогда по мнозе времени ожидая его, посылати по него два или три Архиереа и звати его дважды и трижды на Собор, и аще пребудет во упрямстве и не идет, то судити его заочно; вы же ныне Архимандриты и Игумены по нас пришли есте, по каковым правилом? Сергий же Ярославской архимандрит вельми из всех выступая и безсудствуя, аки бы накупился, глаголаше: даждь нам ответ идешь ли, или не идешь? мы бо тебе не по правилом глаголем, но по Государскому указу.

Святейший же Патриарх рече ему: шествовати аз не отмещуся, словес же твоих слушати не хощу. Он же глагола ему: и ты убо нас тем безчествуеши. Отвещав же Святейший Патриарх Никон глаголя ему: есть убо с вами Архиерей и аз с ним имам глаголати, с вами же чернецами и глаголати не хощу, понеже бо вы неправильне приидосте. Архиепископ же глагола: рцы убо нам, что возвестити Великому Государю, будеши ли ты на Соборе, или не изволиши? Отвещав же Святейший Никон Патриарх, рече ему: на Соборе аз буду, точию вмале поуправлюся; они же шедше на гостинной двор, посылают к Москве наскоро гонца и пишут, яко бы их обезчестил; к Москве же, глаголет, на Собор хощет итти, а не идет.

Святейший же Патриарх пев вечернее славословие с повечерием и повелевает архимандриту и всему освященному чину да уготовятся вси к Литургии сослужити ему; пришедшу же ему в свои келии повелевает глаголати правило свое келейное, и к службе; имеяше бо обычай по вся вечеры в келии своей правило повечернее и три канона, Иисусу, Богородице и Ангелу Хранителю.

По правиле же повелевает взяти с собою книг к Москве: правила святых Апостол и святых Отец, Псалтирь со возследованием и Книгу на 30 вопросов боярина Симеона Лукьяновича Стрешнева и на ответы Газскаго митрополита Паисия о разорении Патриаршеских дел, инаго же ничтоже не повеле взяти, токмо един крест, его же бы пред ним нести.

Времени же малу пришедшу, повеле благовестити ко утрени; по утрени же призва Святейший Патриарх отца своего духовнаго и исповедався совестию своею в чистом покаянии, начат сам со всем причтом своим елей святити и освятився священным елеем, сам себе и весь причет и братию посвятив; паки прииде в келию свою и начат глаголати часы и молитвы святаго причащения.

Архиепископ же и Архимандриты возвещение дают ему, еже бы им быти к нему государскаго ради дела; он же возбрани им придти, глаголя: яко аз ныне готовлюся к Небесному Царю.

И абие повелевает благовестити к Литургии; егда же прииде в церковь со свещеносцы и с пением, и облачився по обычаю во архиерейская, начат Литургию; тогда и Архиепископ с прочими прииде в церковь Святыя Голгофы.

Святейший же Патриарх, призвав к себе иподиакона монаха Германа, иже последи бысть того Воскресенскаго монастыря архимандритом, и повеле ему сказати Сергию архимандриту Спасскому, дабы он из церкви изшел, понеже бо той Сергий тогда прение чинил со многими о новоисправных книгах и о греческом пении. Иподиакон же поведа ему Патриаршее слово; они же между собою посоветовав, и вси изыдоша из церкви и сташа на крыльце Святыя Голгофы.

Святейший же Патриарх повеле певцем своим пети Литургию всю греческими глаголы, согласием киевским; и тако сподобися причастия Святых Христовых Таин; по Литургии же, прежде отпуста, поучаше братию от Божественнаго писания много о терпении, во еже бы им напасти и беды претерпевати с радостию Христа ради, чтяше же в беседах Апостольских; по чтении же и по отпусте святыя Литургии, паки иде в келии своя, мир и благословение подав.

На крыльце же стоявше присланнии нелепо кричаху, глаголюще: чесо ради ты держиши нас, ни откажеши, ни же прикажеши; наипаче же Сергий архимандрит крепко наступая невежеством. Святейший же Никон Патриарх глагола ему: аз убо твоих словес не внимаю и не слушаю; и тако внидоша в келии. Посем же Святейший Патриарх глаголя Архиепископу в келии своей: чесо ради ты утра сего присылал ко мне и хотел возвестити государский указ; он же отвещав рече ему: яко сей есть государский указ, дабы ты изволил придти к Москве на Собор и дал ответ о себе, чесо ради оставил еси престол свой, аще ли же не пойдеши, и тогда мы пойдем и возвестим Великому Государю.

Святейший же Никон Патриарх глаголя ему: слава Богу о всем, готов есмь и иду; и повеле впрящи сани свои, и абие изыде вон из келии, бе бо уже к вечеру день той преклонися, понеже во оно время пост бе Рождества Христова против перваго числа месяца декемвриа; и тако братия вся провожаху его со слезами от монастыря даже до креста, еже есть противу монастыря, на месте нарицаемем гора Елеонская. У креста же Святейший Патриарх, совтворив молитву, повеле диакону прочести ектению и, сотворше прошение за благочестиваго Царя, и за всю братию, и за вся христианы и мир, благословение и прощение братии подав, пойде в путь свой.

Братия же и вси православнии жителие и трудники тоя обители, приемше благословение и прощение неутешно плачущеся и не надеющеся паки видети отца своего.

Шествующу же Святейшему Патриарху путем, пред ним же идяше полковник некий по реклу Остафьев со стрельцами, по нем же последи Архиепископ со властьми; и тако пришедше близ села Чернева, яко бы поприща за два или полтора недошедше до онаго села.

И абие срете его из Владимира Рождественскаго монастыря архимандрит Филарет, глаголя стояти и абие сташа, он же глаголя титлы Великаго Государя и Святейших Вселенских Патриархов и от всего освященнаго Собора и после титл глаголя: послали к тебе тех преждереченных Архиереа и Архимандритов и Игуменов, и ты убо их обезчестил и к Москве не едеши. Он же глагола ему: лжеши, яко бы аз обезчестил посланных и к Москве не еду, и аз их не безчестил, точно вы мя безчестите, яко не по правилом святых Отец по Архиереа крайняго суща Архимандриты приезжаете. Архимандрит же Филарет отвеща ему: мы слушаем повеления Царскаго и Вселенских Святейших Патриархов, и всего освященнаго Собора, ты же что противишися?

Святейший же Патриарх глагола: несть кому на вас жаловатися, токмо Богу и засвидетельствовати небу и земли, и рече: слыша небо и внуши земле; и паки пойдоша в путь свой, и приидоша в село Чернево, по новопрозванию Святейшаго Патриарха нарицашеся тогда село то Назарет.

И абие прииде паки в то село архамандрит Новоспасскаго монастыря Иосиф и паки повелевая стати, и абие сташа; он же вопросив огня, занеже у него написано бяше еже глаголати и титлы Святейших Вселенских Патриархов на память не умеяше изрещи, тогда принесоша огня, он же нача по писанию глаголати теже преждереченныя речи якоже Владимирской архимандрит; еще же и сие приложи: и после ж де тех присланных паки послаша к тебе из Владимира Рождественскаго монастыря архимандрита Филарета и ты и того обезчестил же и к Москве не идеши, и тебе бы убо быти к Москве декемвриа в третием числе; пришествие же твое да будет не с большими людьми за три или за четыре часа до света, или вечера часа в три или в четыре.

Отвещав же Святейший Патриарх глаголя ему: ох, лжи и неправды исполненныя, давно ли отыде от нас Владимирской архимандрит, да и ныне с нами, и чем обезчещен, и како аз не еду? горе вашей лжи и неправде, и чесо ради повелеваете быти мне в нощи и с малыми людьми, или убо такожде хощете удавити, якоже и Филиппа митрополита единаго удавили? Архимандрит же рече: аз убо невольный человек, мне что написаша и вдаша, то аз и глаголю; посем же доидоша до села Тушина, в селе же Тушине полковник удержа и глагола: како нам шествовати, когда указ был Великаго Государя, еже в третием числе декемвриа быти, и мы убо пошлем к Москве гонца, сами же и с кони опочием.

Святейший же Патриарх глагола ему: творите, якоже хощете; и абие повеле дом некий уготовати, дабы никаго в том доме не обреталося, и егда уготоваша некую избу, и пришед нача пети вечерню и повечерие и правило, и мало тут опоча.

Паки прииде указ Великаго Государя, дабы ехати к Москве не мешкав, и часа за три или за четыре до утра быти бы на Москве; и тако пути касахуся и приидоша к Москве за четыре часа до света и везоша на Ваганково, посем в Смоленския ворота, таже на Каменной мост; во вратех же Каменнаго мосту многия фонари быша поставлены; осматриваху же, кто суть и колико бяше приезжих с ними.

Приидоша же ко Архангельскому подворию, иже бе в Кремле у врат Николаевских, и абие врата от нас затвориша; мне же глаголющу крестоносец поддьяк, чесо ради затвориша врата? Глаголаше ми полковник: есть дело Великаго Государя; и абие прибегоша два стрельца и рекоша полковнику: той есть. Он же глагола ми: сниди с коня и отдаждь крест, а сам пойди, есть до тебя Государское дело.

Аз же слышав от Святейшаго Патриарха еще на пути: егда кто тя поимет и нудить станет, и ты тогда крест отдаждь в руце мне; я же сшед с коня и отдав крест самому Святейшему Патриарху в руце; мене же взяша два стрельца под обе пазухи и понесоша аки на воздусе, не успевах бо ногами и до земли доткнутися, и абие приведоша мя в караульню, что у Каменнаго мосту, а оттуда вверх представиша Великому Государю единому вверху; тогда Великий Государь начат мя вопрошати о недоведомых вещех; мне же отрицающуся и ничто же ведати ему глаголющу. Великий же Государь глагола ми: глаголи ты ныне мне, аще же ныне мне не учнеши глаголати, а не мне скажеши же, то будет ти сидети дондеже Бог изволит; аще ли же речеши ми, то и свобода тебе того ж часу будет; я же не обинуяся глаголах, яко не ведаю ничтоже, Богу Святому укрепляющу мя, и дерзновение подающу; и абие посажен бех у тайных дел и сидев единонадесят дней; напоследок же отдан бысть полковником за крепкую стражу и сидел три лета и вящше, посем же послан бысть в великой Нов-град в ссылку и тамо пребых десять лет.

Святейший же Патриарх поставлен на Архангельском подвории и вельми печашеся, яко и последних людей его разно держат за стражею, и никому приити к ним или слово изрещи не дающе; понеже и прежде того крестоносца поддиака многия взяты быша из Воскресенскаго монастыря и посадиша я за стражи. Пришедше же со Святейшим Никоном Патриархом во уготованный ему двор в той же нощи, уже близ к свету, бе бо той двор во граде Кремле у Николаевских ворот во угле града, иже именуется Лыков двор, во храминах же уготованы возженныя многия свещи; егда же вся сущи со Святейшим Никоном Патриархом собрашася во дворе, тогда приставиша ко вратам и окрест двора крепкия и великия стражи, яко отнюдь не токмо кому во двор оный внити, или из двора изыти, но ни же кому мимо итти невозможно.

Святейший же Патриарх с прочими своими пев утреннее пение; егда же день бысть, тогда Николаевския врата утвердивше крепко, да никто путем оным шествовати будет мимо двора, и не точию се, но и мост великий, иже у оных ворот, весь разобраша.

Во времени же певше часы и прочая, по отпетии же часов повеле эконому своему Феодосию представити трапезу себе и прочим с ним, той же, отвещав ему, рече, яко вся потребная на пищу к Москве за ними же из монастыря Воскресенскаго привезена, но отвезена суть на Воскресенское подворье, понеже на двор сей в нощи не пустиша, такожде и ныне за повелением царским, потому ж отнюдь никого ни ко двору не припущают; и показа ему обретающуюся у него, эконома, в санях токмо едину четвертину хлеба.

Святейший же Патриарх повеле и ту раздробити себе и прочим, глаголя: яко да не будем жидовствующе чрез каноны постящеся, в субботу; бе же всех душ со блаженным Никоном Патриархом монахов и мирских, яко до тридесяти или вящше, и тако день той препроводивше.

Во утрий же, си есть в неделю, декемвриа во 2-й день, в первый час дня, приидоша от Царскаго Величества и от Вселенских Патриархов и от всего освященнаго Собора посланнии: Арсений архиепископ Псковской, Александр епископ Вятской и Суздальской, архимандрит Павел Ярославской, архимандрит Сергий и инии мнозии от священнаго чина. Вшедшим же им по обычаю, и по молитве седшим и мало беседовавшим; посем восташа, и начаша глаголати Святейшему Патриарху, что его Царское Величество и Святейшия Вселенския Патриархи и весь освященный Собор призывают тя на Собор.

Святейший же Никон Патриарх слышав сия рече: яко аз готов есмь, и абие востав, хотяше исходити, повеле же пред собою нести крест Господень некоему монаху анагносту именем Марку; видевше посланнии звателие, что на Собор хощет итти со святым крестом, удержаша его и рекоша ему, яко тако недостоит ти на Собор сей итти со крестом, понеже сей Собор не инославный, но есть православный.

Святейший же Патриарх о Святем и Животворящем Кресте, и о силе, и о победе его многая изрече от Божественных писаний; они же о сем ни мало ослабевающе и глаголюще ему, да идет без креста.

Святейший же Патриарх такожде крепляшеся и без честнаго креста итти не хотяше; посем посланнии послаша вестников на Собор к благочестивому Царю и прочим о сем возвестити, яко Патриарх Никон идет на Собор со крестом, а без креста итти не хощет; и оттуда паки к посланным присланы быша инии вестницы, повелевающе им о сем ему неослабно глаголати, дабы шел без креста; и тако в том словопрении мало из внутренней келии выступивше в переднюю и тамо посланнии такожде стужаху ему неизменно, яко да оставит крест и шествует просто: и тако сотворше в сенях и на крыльце верхнем, конечное же на нижнем крыльце остановивше его и стужаху ему со многою зельностию. Святейший же Никон о сем немало ослабевая бяше, но вся ответствоваше от Божественнаго писания, елико Дух Святый подаваше ему глаголати.

Скороходцы же с Собору к ним, и от них на Собор непрестанно прескачуще и о всем возвещающе, и тако промедлиша многое время; видевше же, яко не можаху его сим одолети, приидоша паки вестницы от Собора, оставивше ему итти и со крестом.

Святейший же Никон Патриарх седе в сани своя, на них же из обители прииде, и иде на Собор предъидущу же пред ним честному кресту Господню. От онаго же двора, идеже бе Святейший Никон, даже и до церкви святаго Благовещения, иже вверху и во всем Кремле граде, тако много народу собравшуся, яко с трудом многим точию путь един даяху ему народ.

Егда же прииде Святейший Патриарх противо соборныя церкви, бяше же во оное время пение святыя Литургии и южныя церковныя двери отверсты, и восхоте во святую церковь итти, и тогда оныя затвориша от него. Он же видев сие сотвори поклонение ко святой церкви и паки сяде во оныя сани, и тако приидоша близ церкви святаго Благовещения, и тамо стояху сани Вселенских Патриархов украшены всяким украшением и по два коня впряжены величайшия и обвешены собольми; Святейшаго же Патриарха бяху худейшия сани и малейшия клюсата, и поставиша их близ тех же коней и саней.

И тако Святейший Патриарх Никон пойде мимо церкви святаго Благовещения папертию, и тамо такожде в церкви пояху святую Литургию; егда же дошедшу ему до дверей церковных, и двери церковныя по тому же от него затвориша, якоже и в соборней церкви, и тако мимо иде вверх ко дверем столовой, идеже бяше Собор оный собран бысть.

Егда же ему идущу ко оной храмине, двери тоя бяху отверсты; егда же близ бывшу, тогда и те двери от него затвориша, и тут у оных дверей мал часец постоявше, бе бо тогда на Соборе советование о сем, да егда Святейший Патриарх внидет на Собор, то дабы никому противу его не вставати, но всем сидети; и егда отвориша двери, пойде Святейший Патриарх, предъидущу же пред ним честному кресту Господню, благочестивый же Царь и вся сущии тут видевше сие, яко святый Крест предъидет пред ним, тогда и нехотяще, но восташа; благочестивый же Царь аще и востав, но обаче у высочайшаго престола своего стоя на высочайших ступенях, близ же его ошуйю страну два места быша устроены всяким устронием и украшением, идеже стояху Вселенстии Патриарси, пред ними же стояше стол, покрытый золототканным ковром, на нем же стояше ковчежец сребрян и позлащен и книги некоторыя лежаху.

Вшедшу же Святейшему Патриарху Никону, и близ бывшу царева престола и Вселенских Патриархов и онаго покровеннаго стола, сущаго пред ними, нача глаголати молитву: «Владыко многомилостиве» и прочая по обычаю. Егда же сие соверши, тогда держимый в руках своих жезл отдаде своему анагносту монаху Серафиму, сам же подошед близ Царскаго престола и сотвори ему поклонение трикратно, якоже обычай; Царь же стоя на высоцем своем престоле, противу ему точию мало главу преклоняя; посем Святейший Патриарх поклонися по обычаю и Святейшим Вселенским Патриархом, таже обратися аможе Архиереи стояху, поклонися и им обычно, потом такожде сотвори и на другую страну, идеже стояше царской сигклит и царев духовник.

Егда же сие соверши, паки взя свой посох в руце, животворящий же крест предпутешествовавый пред ним нося и монах постави его во угле одесную страну царскаго престола; тогда благочестивый Царь стояя на высоцем своем престоле и ступенях, показуя рукою своею одесную себя и устнама мало движа, повелевая ему на лавку сести, Святейший же Патриарх отвещав рече: где повелиши Царю да сяду? Благочестивый же Царь паки на тоже место показуя и повелевая сести; бяше бо место оно праздно ко углу, и ничтоже ко Архиерейскому сидению по обычаю не приуготовлено, ни возглавия, ни подножия.

Видев же сие Святейший Никон Патриарх и обозревся созади себя, глаголя Царю велегласно: благочестивый Царю, не ведах аз твоего намерения сего, места с собою на чем сидети не принесох, а которое здесь наше место и есть, и то занято; но глаголи, еще рече, чесо ради призвал еси нас в собранное тобою зде соборище? Монах же оный, иже носяй святый крест, виде яко Святейший Патриарх не сяде, взят паки поставленный святый крест из угла, и ста прямо пред лицем Царскаго Величества, и пред столом иже пред Вселенскими Патриархи.

Слышав же сия Царь от Патриарха Никона и виде, яко не сяде, тогда сниде со ступеней престола своего и став по конец стола сущаго пред Вселенскими Патриархи, рече сице: Святейшия Вселенстии Православныя Патриархи, судите мя с сим человеком, иже прежде бысть нам истинный пастырь, пасяше бо нас и люди Божия в правду, якоже Моисей предводительствова люди израилевы; подобно же сим и иныя ублажительная глаголы изрече благочестивый Царь; посем же не вемы, что бысть ему, яко остави свою паству и град сей, и отыде во свой ему созданный Воскресенской монастырь и тамо пребывает; пребывая же тамо, не вем чесо ради некиих от Архиереов и от царскаго нашаго сигклита многих предаша клятве, и о сем всем, ваше Пастырство, како разсудите, понеже того ради и призвав ваше правосудие до зде.

Святейший же Патриарх Никон вопрошен бысть от Вселенских Патриархов чрез толмача некоего именем Дионисия архимандрита, противо словес благочестиваго Царя.

Никон же со всяким дерзновением изрече вся подробно, како и чесо ради отыде от царствующаго града Москвы и чесо ради повинных предаяше клятве.

Паки же рече благочестивый Царь: он же, Патриарх Никон, писал в Царь-град ко Святейшему Вселенскому Патриарху Дионисию грамоту свою, обличая и оглашая нас всякими делы и словесы.

Святейший же Патриарх рече: яко писах, того ради, понеже Святейший Вселенский Патриарх Дионисий брат ми есть вящший и есть православный, и аще не от сих нам о всех вещех разрешение приимати, то от кого? И толико бысть словес Царскаго Величества и Вселенских Патриархов и Святешаго Никона Патриарха до зде.

Посем же ласкателие и угодницы, паче же рещи, на Святейшаго Никона Патриарха клеветницы: Павел митрополит Сарской, Иларион митрополит Рязанской, Мефодий епископ Мстиславской, начаша всякия своя ложныя клеветы испущати со всяким дерзновением, и нелепыми гласы зияти, ов сие, ин иное, и вси вкупе разная кричаша, знатно убо, яко на сие и попущено быша, и по мнозем их смятении Вселенстии Патриарси рекоша Святейшему Никону Патриарху, яко да идеши паки восвояси, во утрие же да приидеши и оную грамоту, юже ты писал еси ко Вселенскому Патриарху Дионисию, пред всеми заутра прочтем.

И тако Святейший Никон отыде на свой уготованный ему двор и певше часы по обычаю, вси же тут сущии с ним гладни быша, третий же убо день пребываху без еды; видев же сие Святейший Патриарх сжалися глаголя, да не гладною смертию скончаются, посла некоего от своих си нарочитых, иже окрест двора стрежаху, к начальнейшему их сотнику глаголя, яко да идет ко благочестивому Царю о возвестит, что сам Святейший Патриарх и прочия с ним от глада истаявают, и да повелит Царское Величество дати свободу приходити на двор и исходити и потребная приносити; сотник же сия слышав и за страхом не смея итти и о сем возвестити.

Святейший же Патриарх видя сие, зело оскорбися и печален бысть, не толико о себе, елико о прочих, изыде сам на высшую храмину, и возгласи сущим окрест двора его стрегущим сотником и прочим, стрежаху бо окрест яко до тысящи воинов, яко да возвестят о сем благочестивому Царю, что Патриарх Никон и прочия с ним от глада скончаваются.

Тогда некий сотник сия слышав ово умилися, ово устыдися, пойде вверх и возвести о сем начальнейшему их полковнику, той же шед возвести ближним бояром, и тако вниде в слухи о сем и самому благочестивому Царю; он же сие слышав, абие повеле отпустити с дворца своего брашна и пития на возах.

С посланным же оным приидоша ко Святейшему Патриарху с дворцов кормоваго и сытнаго подьячия два человека, и о сем возвещено бысть Святейшему Патриарху, что сии приидоша; он же повеле их представити пред себя. Они же вшедше и сотвориша поклонение и по сих ничтоже рекуще токмо вручаху Святейшему Патриарху Никону два некая писания, сиречь росписи, ово убо пищам, ово же питию присланным с ними.

Святейший Никон Патриарх сего не прият, но вопроси их глаголя: откуду и с чем приидоша? они же ничто же ино вещающе, токмо вручаху ему присланная оная писания, приложиша же рекуще, яко послаша их к нему начальницы их, сиречь клюшники.

Святейший же Патриарх сие видев и слышав рече им: возвратитеся и с присланным к пославшим вы, и рцыте: яко Никон сего не требует; писано бо есть, яко лучше есть зелие ясти с любовию, нежели телец упитанный со враждою; аз бо сего у Царя никогда же требовах и не требую, но токмо о сем просих его, яко да повелит дати нам свободу, еже бы во двор входити и из двора исходити было невозбранно, многая же и ина от Божественных писаний изрече им: и тако их отпусти с присланным со всем вспять; они же возвратишася к пославшим их и вся сия возвестиша; тии же слышавше сие возвестивше о сем Царскаго Величества дворецкому, он же самому благочестивому Царю.

Царь же сия слышав вельми оскорбися, паче же наивящше на гнев подвижеся, и абие иде ко Вселенским Патриархом и вся сия сбывшаяся возвести им, якобы жалуяся им. Посем уже к вечеру изыде повеление от Царя, и дана бысть свобода еже ко Святейшему Патриарху на двор приходити и исходити своим единым невозбранно, от прочих же ни единому смеющу внити кому; и тако послаша на Воскресенское подворие и оттоле вся потребная яди и пития взявше, и сотворше вечерню, и ядше насытишася, благодаряще Бога, яко еще не попусти им гладом скончатися; по времени же певше вечернее славословие и утреню по обычаю.

Во утрий же день, 3 декемвриа, то есть, в понедельник, прежнии звателие Арсений архиепископ и прочии приидоша паки, зовуще Святейшаго Патриарха на Собор; он же пойде по прежде обычному своему шествию, предыдущу пред ним честному кресту Господню, и тако прииде во царская, сотвори яко же и прежде по вхождении и в молитвословии и в поклонении.

По малех же неколицех словесех начаша читати грамоту, юже Святейший Патриарх писал есть ко Вселенскому Патриарху Дионисию; прочитаху же оную грамоту не всю порядно, но еже угодно им, что назнаменовавше прежде и читаху; прииде же слово написанное в той грамоте, яко мнозии, рече, от благовернаго Царя за Святейшаго Никона Патриарха в разныя места заточени бяху, ов там, ин инамо; из них же Афанасий митрополит Иконийской и Каппадокийской, иже прислан бысть в царствующий град Москву ко благочестивому Царю от Вселенскаго Константинопольскаго Патриарха с писанием поборствующим о Святейшем Патриархе Никоне, той убо заточен бысть за то в Симонове монастыре.

Егда же сие слово Царь услыша, восхити и рече ко Святейшему Никону Патриарху: знаеши ли ты убо сего Афанасия? он же рече, яко не знаю; тогда Царь возгласи из среды Афанасия, идеже он стояше с прочими Архиереи. Прииде же Афанасий близ Царя; тогда Царь показуя на Афанасия, рече ко Святейшему Патриарху Никону, яко сей есть Афанасий.

Видев же сего Никон Патриарх рече: благословен сей человек Богом и нами; и тако отступи Афанасий и ста на месте своем, и паки начаша читати грамоту; промежду же сими они оглагольницы: Павел, Иларион и Мефодий, яко зверие дивии обскачуще блаженнаго Никона, рыкающе и вопиюще нелепыми гласы, и безчинно всячески кричаху лающе; прочии же от Архиереов и от прочих освященнаго чина никтоже ничто не глаголюще, но вси стояху на своих местех по степеням своим, такожде и царской сигклит, бояре и вси чиновницы, на другой стране стояху по чину, ничто же вещающе.

Видев же сие Царь, яко кроме оных триех мужей никтоже ему не помоществует, тогда возопи гласом велиим с яростию сице рече: бояре, бояре, что вы молчите и ничесо не вещаете, и мене выдаете, или аз вам ненадобен?

Слышавше же сие слово вси ужасошася страхом велиим и аки на некую тризницу, или брань уготовляхуся, и из мест своих, на них же бяху стояще, мало выступающе, и яко нечто хотяху вещати, но ни от кого же не бысть ни единаго слова, токмо един из них выступив боярин Князь Юрий Долгорукой; той убо угождая Царю, некая малая словеса поборствующая по Царе испусти, Святейшаго же Никона Патриарха всячески уничижи.

Видев же сие Царь, яко от всех во всем мало себе помощи обрете, вельми прискорбен бысть; рече же ему Святейший Патриарх Никон: о Царю! сих всех предстоящих тебе и собранных на сию сонмицу, девять лет вразумлял еси и учил, и на день сий уготовлял, яко да на нас возглаголют; но се что бысть: не токмо, что глаголати умеяху, но ниже уст отверсти можаху, не вскую ли поучахуся тщетным; но аз ти, Царю, совет даю, аще повелиши сим на нас вергнути камение, то сие они вскоре сотворят, а еже оглаголати нас, аще и еще девять лет имаши учити, и тогда едва обрящеши что.

Сие же слышав Царь вельми гневом подвижеся и от ярости преклонися лицем своим на престол свой царский на мног час, и посем воста. Бе же тогда на том Соборе муж честен, именем Лазарь прозванием Баранович епископ Черниговской, сей муж благ и кроток, в научениях же философии зело изящен; стоящу ему с прочими Архиереи на своем месте по степени, сего возгласи Царь и рече: Лазаре, что ты молчиши, и ничесо не глаголеши, и почто ты меня выдаеши в сем деле, аз бо на тя в сем деле надеяхся!

Лазарь же епископ из среды Архиереов поступив мало и благоговейно руце свои к персем приложив и главу умиленно приклонив, рече: о благочестивый Царю, како имам противу рожна прати, и како имам правду оглагольствовати, или противитися; и сия изрек, паки стал на место свое.

Царь же вельми яряшеся, не обретая себе ни откуду помощи; сего же епископа Лазаря Царь прежде пришествия Святейшаго Патриарха на Собор пригласи особо и рече: о епископе, аще ты Патриарха Никона и не знаеши и не видал, но яко слышал еси, яко человек он яр есть и нестерпим, молю же тя о сем, егда он будет призван на Собор, потщися во всем спомоществовати нам; Лазарь же отвещав рече: о Царю, аще убо какая неправда Патриарха Никона в словесех или в делех обрестися может, не имам молчати; того ради и возгласи его ныне и сия рече ему, но от него не бысть ему никакия же помощи.

Малу же часу минувшу, в размышление Царь прииде, и став у престола своего и положи руку свою на устех своих, молча на мног час, таже по сем прииде близ ко Святейшему Патриарху Никону, и прием держимую у него лествицу пребирая, рече ему тихими глаголы, яко никому же слышати, токмо близ сущим его монахом сице: о Святейший Патриарше, что яко сотворил еси вещь сию, полагая ми зазор великий и безчествуя мя. Никон же рече: како? Царь же рече: внегда ты поехал еси из обители своея семо, тогда ты первее постився и исповедовася и елеосвящением святився, такожде и святую Литургию служил, аки бы к смерти готовяся и сие ми бысть велий зазор.

Святейший же Патриарх рече: истинно се, о Царю, яко все сотворих, ожидая от тебе на ся не токмо скорбных и томительных наведений, но и самыя смерти.

Царь же клятвами утверждаяся рече: о, Святче Божий, не токмо мне мнимое тобою се глаголемое сотворити, но и мыслити не можно, за многая твоя и неисчетная к дому моему и к Царице и к чадом моим благодеяние во время смертоносныя язвы³⁵ , и внегда сущу ми во отшествии на брани в Смоленске и во иных сопротивных градех, тогда ты елико потщився и потрудихся еси, якоже кокош со птенцы, с ними преходя от места на ино место, ища благораствореннаго воздуха от безгодныя смерти; всемилостивый же Бог молитв ради твоих и толиких деля трудов дом мой весь сохраних, яко зеницу ока, и за сия ли твоя бывшая благодеяния воздати ми злая, ни, не буди ми сего ни же помыслити, и некими клятвами страшными себе заклят.

<<< Предыдущая 1 2 ... 4 5 Следующая >>>

³² Надгробная плита с надписью в стене и поныне указывает место его погребения. назад

³³ То есть запретил принимать в свои монастыри за вклад с выдачею при сем «вкладных записей», в коих обозначались условия, на коих принимались такия вкладныя, что нередко подавало повод к неудовольствиям и тяжбам. назад

³⁴ В П.И. прибавлено: юже устрои и в ней две церкви Богоявления Господня и свв. первоверховных апостол Петра и Павла: в ней же устроено келий (довольно); восход же нань вельми тесный, тамо же едина верхняя келия мала совсем сажени, в ней же пребываше. назад

³⁵ По П.И. списку прибавлено: 162 и 163, т.е. в 1654 и 1655 годех. назад

Домашняя страница
священника Владимира Кобец